Звездный демон
Шрифт:
А если Ра уже опутывает ее своими чарами?
Подарок ей, сказал Менес. Но ведь это он только хвалился и великодушничал – все понимали, что Ра принадлежит ему…
Киа, не удержавшись от искушения, протянула руку и провела пальцами по нежной щеке живого бога. Что Менес сделает с ним?
Царица подняла глаза на мужа; потом неожиданно быстро встала. Она потрясла головой, точно избавляясь от сильного наваждения.
– Менес, нужно запереть его понадежнее – и поскорее, - резко сказала Киа. – Он может зачаровать нас! Ты помнишь, как мы слушались его, когда служили ему детьми? Это, должно быть, какое-то лиходейство!
– Ты права, - сказал Менес. – Я прикажу сей же час отвести его в дворцовую тюрьму!
– Пусть за ним следят получше, но не приближаются без необходимости, - прибавила царица. – Он опасен, очень опасен!
Ра зашевелился и издал слабый рык; глаза его блеснули из-под опущенных век.
– Приходит в себя, - прошептал фараон. – Нужно запереть его побыстрее!
Ра подняли, схватив за локоть, и Киа с неожиданно накатившим опять состраданием покосилась на его стянутые запястья.
– Руки ему развяжи, - тихо сказала царица.
========== Глава 58 ==========
Ра водворили в темницу – в ту самую камеру, где совсем недавно от руки своей неверной жены погиб его раб. Менес сам проследил за всем: Ра не оказывал никаких попыток сопротивления, он казался безучастным к тому, что с ним делали, только пламя в глазах горело, не ослабевая, и кожа демона накалилась так, что охранники отступили от него едва ли не с ожогами. И с заметным облегчением.
– Господин схватил его – великий подвиг! Но я бы больше к нему не подошел, хоть режьте меня! – сказал один из стражников другому, когда они заперли темницу и отошли от нее подальше, как им велели. В глазах воина был страх, и во взгляде своего товарища он увидел такой же страх.
– Это дело нашего повелителя, - согласился второй. – Пусть обуздает демона, и да помогут ему всемогущие Хор, Тот и Нут!
Оба воина несколько мгновений молчали. Рослые, сильные мужчины в эти мгновения уподобились детям – ибо они были малыми детьми рядом с существом, которое стерегли: детьми, которым так и не суждено повзрослеть. Ибо звездный демон никогда не дал бы людям ревниво хранимого им величайшего дара: истинной картины мира и знаний о мире.
И Менес, как ни возвышался над своими сородичами умом, никогда не смог бы вытребовать у своего пленника этого сокровища – потому что и он не знал, чего следует требовать.
Знания людям предстояло добывать тысячелетия – по крупинке, потом, кровью и слезами, поддаваясь самым фантастическим заблуждениям, сбиваясь с пути… и вдохновляясь и открытиями, и заблуждениями на дальнейший труд.
– Как ты думаешь, зачем нашему царю нужен этот… демон? – спросил второй воин первого.
– Это ведомо одним богам, - хмуро ответил тот. Он посмотрел на своего собеседника. – Тебе не приходилось состоять при… нем?
Воин кивнул в сторону темницы, не решаясь назвать демона по имени. И тем паче – именем Ра.
– Приходилось, - признал второй с неохотой: теперь такие воспоминания стали постыдными. – Я был его жрецом еще… пять, шесть… восемь разливов назад, - с трудом подсчитал на пальцах воин. – Я помню его привычки.
Он пристыженно ухмыльнулся, потом покачал головой, как будто сам не верил, что свободно рассуждает о таких вещах.
– Он ел, пил, принимал женщин, - понизив голос до шепота, поведал он своему товарищу. – Он мылся и менял платье по три раза в день… Но я никогда не слышал, чтобы ему было нужно…
Стражник поморщился, хрустнул пальцами, и оба фыркнули, поняв друг друга.
– И хорошо, - ответил первый. – Может, нам и вовсе не придется за ним убирать.
Оба замолчали: неожиданно чувство поруганной святости, подспудно возникшее у обоих при этом разговоре, достигло предела, замкнувшего их уста. Не глядя один на другого, воины угрюмо разошлись и стали на страже по сторонам коридора, начинавшегося от камеры.
Ра нуждался в отправлении естественных потребностей, как и в пище, - но, вселившись в человеческое тело, значительно усовершенствовал физиологические процессы в организме носителя. Теперь он мог выделять продукты обмена веществ преимущественно через кожу и дыхание – эти продукты не имели такого неприятного запаха, как человеческие испражнения, и сразу же перерабатывались в полезные или нейтральные вещества в особом помещении его дворца. Он также мог длительное время обходиться без пищи и воды – значительно дольше, чем любой человек. И потому сейчас Ра выносил свое заключение с божественным равнодушием: насколько получалось сохранять хладнокровие в ожидании пыток и смерти.
Ра знал, что его победитель убьет его, как только узнает у своего врага все, по его мнению, полезное. Сам он на месте Менеса не колебался бы ни одного мгновения. Стоило ли попытаться подчинить человека себе – или попробовать другие способы защиты? Степень внушаемости таури была различной, как и его собственная сила воздействия, в зависимости от психического и физического состояния. А таури наверняка намеревался морить его в тюрьме, пока Ра не станет неопасен. Менес догадывался, какая опасность может исходить от гоаулда: Ра удалось сканировать его эмоции, пока тот вел его сюда.
Ра неподвижно сидел на холодном каменном полу, прикрыв глаза. Его силуэт почти потерялся во мраке, только тускло отблескивало золотое шитье на мантии и широкие серебряные запястья. Лицо его не выражало ничего.
Стражники, заглянувшие за угол, чтобы проверить пленника, тут же с опаской отвернулись. Они чувствовали, что с Ра что-то делается, – и словно само это место изменялось под стать ему, своему бывшему и истинному хозяину; оба воина покрылись горячим потом. В воздухе как будто разливался невидимый жидкий огонь, обволакивающий самые мысли; каждого из мужчин словно бы лишили и воли, и тела. От узника, чудовища в обличье юноши, через решетку протянулись невидимые цепи, приковавшие к нему сознание стражников. Это было ново для обоих и так страшно, что не достало сил даже крикнуть; и даже переглянуться…
А потом вдруг все кончилось. Воздух остыл и прохладил тела людей, и они снова стали хозяевами своим телам и душам.
Караульные, сползшие вниз по стене, хватались за горло, за голову, ловили ртом воздух.
– Он нас пленил! – выдавил один из стражников, поймав взгляд второго. – Пленил, а потом отпустил!.. Нужно доложить господину!..
– И что ты сделаешь? Оставишь узника без присмотра? Господин – человек, - понизив голос, высказал второй воин то, о чем уже негласно запрещалось упоминать вслух, но о чем все помнили, хотя царь теперь и считался божественным.