Звёздный детектив
Шрифт:
— Нет, утром мы улетаем.
— Но куда? — спросила Назира.
— В нашем уравнении есть еще один неизвестный — Адам Крейн и единственное место, где можем его найти — Армград.
— Там гвардейцев больше, чем извилин в твоей башке!
— Тем лучше для нас, Назира. Мы затеряемся среди них.
— В таком случае, — произнес вождь, — позвольте вам немного рассказать об этом городе-клоаке.
Позже, когда все улеглись спать, в отведенный Валенсе уголок пришла Рита. Скинув с себя одежду,
— Тсс, это я, — прошептала она, целуя кончики его пальцев.
В пещерке коптил факел. Света он давал немного, но его хватило, чтобы рассмотреть изящный женский изгиб бедра под покрывалом.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты взрослый мальчик, мог бы и сам догадаться.
Он вздохнул, но не отодвинулся. Тепло ее тела разогревало костер в его груди и ниже, внизу живота. Поддаться инстинктам было так соблазнительно, но он все равно пытался бороться с искушением, применив свое самое сильное оружие — логику.
— Я не могу так с тобой поступить.
— Роман, я делаю это по своей воле. Я должна тебя отблагодарить, за то, что ты спас меня.
— Иначе я не мог.
— Мог. И ты, и я это знаем.
— Рита, послушай… — он не договорил, потому что дерзкие губы девушки впились в его, не дав даже вздохнуть. Он так давно не испытывал пьянящего чувства близости женского тела, не вдыхал его терпкий аромат, что на мгновение потерял контроль, отдавшись во власть эмоциям.
— Рита… — вырвался он. — Хоть на минутку остановись!
Она отстранилась, обиженная и разочарованная.
— Ты не хочешь меня? Это из-за того, что произошло на Колинкуре? Потому, что я клон, никчемная копия живой женщины?
— Не говори глупостей!
— Между прочим, ты должен мне желание. Помнишь, как мы играли в «Верю — не верю» на «Авроре»?
— Мы тогда не доиграли, и ты не можешь ставить мне ультиматумы.
— О, Боже, Роман, тебе не тридцать, а сто тридцать лет! Ответь, что тебя останавливает, я не понимаю? Зачем ты тогда рисковал своей жизнью? Ради чего, только не говори это пафосное «мы команда», а то меня стошнит.
Он смотрел, как пляшут отблески пламени на ее обнаженной груди, и молчал, не в силах проронить ни звука. Любое слово могло ранить ее. «Тогда к черту слова, поцелуй ее» — негодовал внутренний голос.
— Не могу, — ответил ему Валенса. — Я не хочу, чтобы она страдала, ей так мало осталось. Зачем тратить остаток жизни на боль?
Он не заметил, что сказал это вслух. Снедаемый совестью, он осторожно поднял глаза на Риту. Чудо — она не разгневалась. Ее глаза увлажнились, а губы шептали «Мне не будет больно».
— Пожалуйста, Роман. Я не хочу быть сегодня одна. Я хочу, чтобы ты обнял меня. Просто обнял.
— Рита…
— Прошу тебя. Завтра будет завтра.
И он сделал то, что она просила. Было приятно и спокойно, словно стены пещеры расступились перед ними, и они оказались на зеленом лугу под голубым небом и ярким солнцем, свободные и безмятежные.
Хотя
Он хотел отпихнуть клона от себя, но не мог, он онемел с головы до пят, конечности перестали его слушаться. Он не мог отвернуться и вынужден был заглянуть в пустые глазницы покойника, в, скрывающуюся за ними, черную бездонную пропасть, в которой нет времени и пространства, а одна бесконечная агония разума. Открыв рот, Валенса попробовал закричать от ужаса, но изнутри вырвался один жалобный писк.
— Нет! — простонал он.
Рита испуганно отодвинулась от него.
— Что случилось? Кошмар?
Он посмотрел на нее, не веря, что больше не спит. Почувствовав его муки, девушка прижалась к нему и поцеловала в шею.
— Не надо бояться, это всего лишь сон, и он закончился. Я рядом, Роман.
Не поворачиваясь к ней, он погладил ее плечо и сказал:
— Он не закончится никогда, Рита.
— Тогда забудь о нем и иди ко мне.
Валенса вздохнул и нырнул в ее разомкнутые объятия, ища в них для себя временное утешение.
Эрих Штольц скончался под утро, тихо и благородно, уснув со сложенными на груди руками, как и подобает последнему живому идолу Майн 5. На прощальную церемонию собралось все племя. Пришли другие энке из холодных южных земель, одетые в шубы из меха полярного вида мубай.
Тело вождя завернули в покрывало из шкур, а сверху разложили запрещенный Гвардией флаг с вышитым гербом Земли — планетой окруженной оливковыми ветвями. Женщины запели длинную и мелодичную песню, о том, каким милостивым был великий вождь и мудрый наставник энке, как защищал и оберегал свой народ. Дети, воздев руки к небу, танцевали вокруг умершего. Так они вымаливали у духов прощения грехов. В конце церемонии каждый из присутствующих подходил к телу и говорил ему одно слово — единственное, которое хотел сказать и которое, по его мнению, заслуживал покойный. Когда пришла очередь детектива, он наклонился над вождем и прошептал:
— Бесстрашный.
Затем самые сильные и верные энке положили гроб на носилки и отнесли на вершину Аргоса. «Сын великанов» — так перевел Лотти название наивысшей точки горного хребта. Там, среди вечных льдов, тело Штольца будет храниться до конца времен.
После похорон, когда Валенса заканчивал последние приготовления перед вылетом, к нему пришел Лотти. Он выглядел одновременно печальным и воинственно настроенным.
— Я хотеть с вами, греб сокал. Помогать друзьям фиту.