Звездный корпус
Шрифт:
— Говорите, вы слышали, как этот молодой человек говорит по-английски? — спросил генерал Кинг. — Лично я от него не услышал ничего, кроме какого-то лепета.
— Да, сэр. Ясно… С тех пор, как мы привели его сюда?
— Нет. С тех пор, как я велел ребятам его искупать.
— Сэр?
— Он был весь в каком-то желе. Понятия не имею, что это такое, может быть, слизь… Такая красная, мне показалось, что это кровь, и я велел санитарам его отмыть…
Лицо Уорхерста отразило целую гамму чувств.
— Генерал, я не знаю, что это такое. Но мы уже видели это, как вы выразились, желе. На коже у некоторых Аханну. Не у всех, но…
— Думаете, это что-то вроде средства связи? — перебил Рэмси.
— Да, сэр. Думаю, так и есть. Смотрите: они просто дикари — но чертовски точно организовали атаку. Когда основные силы добрались до верхней площадки — там, на Пирамиде — из провала поперло подкрепление. Точно в нужный момент, как будто кто-то отдал приказ. И это только один случай. Спрашивается, каким образом они умудряются переговариваться друг с другом на большом расстоянии? А этот парень, которого мы взяли в Камере… Он не был вооружен. Это наблюдатель, который следил за нами и передавал информацию по своей сети.
— А при чем здесь его английский? — недоуменно спросил Кинг.
— Некоторые аханну еще десять лет назад научились говорить по-английски. Это достоверно известно. Например, те, кто общался с посольством Земли.
— Верно.
— А если у «лягушек» есть что-то вроде нашей сети? Это позволяет им почти мгновенно передавать информацию. Этот аханну связался с тем, кто знает английский, и попросил подсказки… — Уорхерст пожал плечами. — А может быть, пурпурное желе — это местный аналог электронного переводчика… Что бы это ни было, впредь нам стоит быть осторожнее, черт возьми! Не подходить ко всему подряд со своей меркой и не браться за то, в чем толком не разбираешься.
Рэмси фыркнул.
— Хороший совет, капитан. А вы не подскажете, как нам теперь общаться с нашим другом?
— Попробую, сэр. Насколько я понимаю, скоро прибудут люди, которые говорят на языке аханну. Но если вы хотите поговорить с ним прямо сейчас, можно попробовать отвести его обратно. В Камеру Ока.
— Хм-м-м… — полковник задумался. — Не уверен, что готов взять на себя такую ответственность. Как вы только что сказали, не стоит браться за то, в чем не разбираешься. Это касается и местных технологий. Давайте подождем, что скажет переводчик.
— Слушаюсь, сэр.
Рэмси пристально глядел в немигающие золотые глаза пленника.
О чем он думал? Как он думал? Как люди — или совершенно иначе… не по-людски?
Что он знает?
И удастся ли найти с этим инопланетянином общий язык?
Глава 26
С 15 по 23 июля 2148 года
Пирамида Ока
Новый Шумер, Иштар
19:30 по местному времени
— Знаешь, как это называется? — сказал Дюнн. — «Поваляться на стальном пляже».
— «На стальном пляже»? — переспросил Гарроуэй. — Ты о чем?
— Представь себе: чертова куча моряков и морпехов плывет по океану на здоровенном корабле. Очень большом, как воздушный транспорт, понимаешь? Когда делать нечего, они выходят на палубу погреться на солнце. Возможно, кто-нибудь пронес под полой что-нибудь такое… — он помахал в воздухе жестянкой с пивом. — Вот это и называется: отдохнуть на стальном пляже. Ну, потому, что они бездельничают, как на пляже, а палуба-то стальная!
— Но мы не на океанском корабле, сержант, — возразила Кэт Винита.
— Конечно, Кэтти. Но ты же морской пехотинец. А у нас свой язык. Ты же говоришь «люк», а не «дверь», «трап», а не «лестница». Даже на берегу, — он описал жестянкой широкий круг, указывая на Дипломатический квартал, зеленое инопланетное небо, пурпурные джунгли вдали и неопрятные развалины Нового Шумера. — Мы на берегу, ребята. Но все равно приписаны к кораблю. Так что сейчас мы сидим на стальном пляже.
— Где стали ни хрена, — подхватил Вомицки, оглядывая плоское пространство вершины пирамиды. — В этом есть безумно глубокий смысл. Как и во всем, что относится к Корпусу.
— Воистину! — воскликнул Дюнн, влил в себя последние капли пива и сплющил жестянку о собственный лоб. Рядом уже валялось несколько банок, искореженных самым причудливым образом — немое свидетельство того, что спиртные напитки пили, пьют и будут пить всегда и повсюду.
Джон так и не понял, каким образом удалось пронести пиво на корабль. По словам Дюнна, лично он и покойный Дир «Моя прелесть» доставили на борт «Регула» несколько ящиков, когда загружали провиант. Поскольку на контейнере было написано «пищевые добавки», никто туда не совался, а за четыре года субъективного времени пиво испортиться не успело — во всяком случае, на вкусе столь длительное хранение не отразилось. Это была еще одна прославленная традиция Корпуса. Ветераны, повествуя новичкам о подвигах американских морских пехотинцев, никогда не забывали о Сидонийской операции, которую Корпус провел семьдесят лет назад. Морпехи из отряда Гарроуэя «Пески Марса» доставили на Красную планету несколько ящиков пива, после чего оно было конфисковано и использовано против войск ООН, оккупировавших Марс, в качестве химического оружия. [81]
81
Вернее, психологического. Морские пехотинцы забросали позиции «голубых касок» банками с пивом. Вытекая, пиво вступало в бурную реакцию с марсианской атмосферой. Вреда это никому не причинило, но вызвало панику, благодаря чему морпехам удалось выиграть время. По большому счету, «пивная бомбардировка» решила исход операции.
Современные морские пехотинцы были не столь оригинальны в использовании древнейшего напитка, предпочитая употреблять его по прямому назначению, зато в поиске новых способов контрабанды пива к месту дислокации проявляли чудеса изобретательности. Правда, эта деятельность была сопряжена с большим риском. Однако при поимке нарушители находили себе лишь одно оправдание: они следовали традициям Корпуса.
И иногда это проходило.
Джон Гарроуэй сделал маленький глоток и скривился. Откровенно говоря, он терпеть не мог пиво. Но посвящать в это остальных не стоило. Он удостоился особой чести — быть допущенным к одному их простых ритуалов Корпуса.
Это действительно был ритуал, где каждое действие исполнено глубокого смысла, как в ритуале Виккана, который Джон тайно отправлял перед Битвой за Пирамиду. Каждый раз, открывая банку и поднимая ее к сияющему небу, они называли имя одного из своих погибших друзей. Дюнн помянул Вальдес и Дира, Кэт Винита — Чака Коули и Томаса Пресли, Вомицки — Брандт и Фостера, а Гарроуэй поднял тост за своих товарищей по лагерю, Холлингвуда и Гарви.
Они сидели вчетвером на каменных плитах, на вершине Пирамиды Ока, в бронекостюмах, потому что были на посту, но без перчаток и шлемов. В составе МЗЭП МП снова произошли перестановки. Теперь они были Первым взводом роты «Альфа» — в нее вошли все участники Битвы за «Сурибаши», или Битвы на Пирамиде, которая состоялась три недели назад.