Звёздный наследник
Шрифт:
При этих словах я окинул взглядом стены крепости: бизоноподобных киберов на них не было. “Спустились в подземные коммуникации”, – понял я.
– Вышеозначенные условия обсуждению не подлежат. Требование покинуть планету – ультимативно, – продолжал грохотать Торнадо. – Отсчет времени начинается с настоящего момента. Счастливого пути, господа!
И здесь произошло то, что, собственно, и должно было произойти по логике событий.
Раздался оглушительный удар грома и мощное шипение. С корабля по киберу ударили пушки. Торнадо пропал в туче клубящегося пламени и фейерверке искровых
Лотта пригнулась и закрыла голову руками. Мне заложило уши, но я стоял неподвижно и неотрывно смотрел на небо. И увидел: в один миг огненное месиво пропало, а Торнадо, целый и невредимый, черной ракетой уносится вертикально вверх.
Кибер знал, что делал. Недаром он был созданием Уокера. Ведя переговоры из, казалось бы, очень уязвимого положения, он ничем не рисковал. Он снизился настолько, чтобы против него нельзя было применить ракеты, а от разрядов лазерных пушек его защищало – теперь мне было это ясно, – устройство полевой сферической защиты, последний писк военной оборонной техники. Такое устройство спасает “свой” объект от залпа из любого количества пушек, но только один раз. Потом требуется подзарядка на стационарном спецоборудовании, а она, естественно, в условиях боя производиться не может.
Торнадо не имел возможности связаться с экипажем по рации или через ГКС – “Монстры” заглушили весь диапазон связи! – и поэтому проорал ультиматум “вживую”. Так сказать, через стенку. И нисколько при этом не рисковал. Потому что теперь, лишившись сферической защиты, благополучно улепетывал в небесные просторы.
Чтобы оттуда начать боевые действия. Совместно со своими киберами, притаившимися в подземных коммуникациях Уокера.
– Почему вы до сих пор не улетели? – раздался сзади резкий голос Ловуда. Я обернулся, виновато развел руками и кивнул на Лотту: все она!
За спиной Ловуда охранники выбегали из особняка, грохотали каблуками по мраморным ступеням парадного входа и устремлялись к западной стене крепости.
– Куда вы? – глупо спросил я.
Ловуд не ответил, потому что за стеной раздался громкий и четкий перестук автоматических орудий среднего калибра и шипение лазерных пушек. Киберы вылезли из-под земли. С неба на корабль пришельцев понеслась узкая сигара ракеты, выпущенная невидимым в вышине Торнадо. “Монстры Галактики” немедленно ответили бешеным ракетным залпом. Из-за стены крепости взметнулись фонтаны из осколков красной спекшейся глины и песка. Навстречу “сигаре” устремились три ракеты типа “земля-воздух”.
Ловуд махнул на меня рукой и прокричал:
– Немедленно улетайте!
И бросился вслед своей команде.
Я подошел к Лотте – она самозабвенно снимала бегущих охранников и бурые клубы дыма над стеной. Я потянул ее за руку к ангару-лифту. Она покачнулась, опустила камеру и с восторженным лицом громко поведала:
– Дэнни, милый, мы сейчас пойдем за ними! На стену!
Я так и знал!
– Дура! – закричал я. – Не хочу и слушать! Быстро в лифт!
– Да вот он, твой лифт! – завопила она в ответ как резаная. – Вот он, рядом, никуда не денется! Мы в любой момент спустимся со стены и нырнем под землю, что ты волнуешься! – Она умоляюще сложила ладони. – Ну же, Дэн! Такого материала мы никогда и нигде не найдем!
И здесь я заколебался. Черт возьми, я заколебался! Потому что так же, как и Лотта, был журналистом. И даже не журналистом, дьявол меня забери, – “журналист” слишком громко сказано! – а корреспондентом, едрить всех корреспондентов вместе, разом и по всей Галактике! Всего лишь корреспондентом, репортером бульварной прессы и папарацци – вот кем я был! Вечным искателем жареных фактов, “клубничики” – скандалов, происшествий, убийств и еще всякого разного дерьма на потребу сборищу идиотов, которое почему-то уважительно называют “массовым читателем”. И если я все-таки стал журналистом – а я очень на это надеюсь! – то вырос Рочерс-журналист из Рочерса-репортера – мальчишки с жадными глазами, легкой рукой и полностью лишенного разума и осторожности.
И поэтому я заколебался. Я хотел увидеть бой, увидеть “Монстров Галактики”, которых никто никогда не видел, хотел б ы т ь – хотя бы пять минут! – в гуще развернувшейся свары.
И я сдался. Как Лотта это уловила – неизвестно. Наверно, поняла по глазам. Но только она завизжала и бросилась мне на шею. Посреди грохота боя, в километре от корабля с инопланетными тварями и убийцами – она бросилась мне на шею.
А потом потащила к проему в стене. Тому проему, в котором исчезли охранники.
– Они уже там! – Она показала на верх стены. Парни Ловуда на “крыше” вытягивались в цепь с интервалом метров в тридцать друг от друга.
– Ребята распределяются слева от выхода на стену, – сказала Лотта. – А мы незаметно вылезем наверх и спрячемся справа, вон за тем бункером. И оттуда будем снимать.
Я кивнул, и мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице на высоту десятиэтажного дома. Здорово запыхавшись, вывалились из люка на бетонное покрытие стены и, никем не замеченные, проползли за кубический бункер.
Я встал в полный рост. Лицо опалил горячий ветер, в нос ударили запахи гари и продуктов распада взрывчатки. Я подошел к чугунному ограждению и посмотрел вниз.
Темная, отливающая сталью глыба корабля “Монстров” стояла посреди равнины и была такой огромной, что закрывала собой почти всю панораму окрестностей крепости. Опоры корабля промяли спекшуюся при посадке глину и вошли глубоко в землю. Звездолет лежал на брюхе, и от этого его тяжеленный корпус казался незыблемым монолитом, который не сдвинет с места и которому не сможет причинить вреда ни одна сила в мире.
Но это только казалось. На первый взгляд. Потому что при дальнейшем рассмотрении было видно: глыбе “Монстров” очень неуютно на планете Коррида.
Корпус корабля в разных местах был поврежден. Правда, незначительно – мелкими пробоинами и редкими вмятинами с паутинками трещин. Но я знал: незначительность повреждений вовсе не исключала их серьезности. Любая дырка в корпусе могла означать проникновение внутрь, например, хитроумного радиоуправляемого или самонаводящегося снаряда со сложной программой отыскания технически значимого объекта-цели. А что такой подарок мог сделать, если его не перехватить на входе, – лучше не думать.