Звездный прыжок

Брэкетт Ли Дуглас

Почувствовав сильнейшую боль, Комин стал падать, но левая нога инстинктивно нашла опору, наткнулась на утолщенный конец стальной полосы, захватила его и потащила к себе.

Комин ударился об пол. Перед глазами замелькали цветные ленты, затем все окутала тьма. Но страх смерти жил в нем, и он забился, удерживая стальную полосу. Здесь был человек, осторожный человек, человек, ожидавший неудачи, потому что скрыл лицо и голову, чтобы жертва не могла узнать его

–  вопреки тому, что у него должны быть возможности ее узнать.

В Комине поднялся такой гнев, что

он почти смел собиравшуюся вокруг тьму. Он издал нечленораздельный, животный звук и попытался подняться. Человек с закрытым лицом внезапно развернулся и побежал. Шаги застучали по коридору. Комин всмотрелся в бегущего и внезапно узнал походку, узнал эти черные брюки. Лицо человека является лишь частью того, что вы знаете о нем. Комин попытался выкрикнуть имя бегущего, но не успел. Тот уже скрылся.

Комин все еще лежал в коридоре. Правая рука онемела до кончиков пальцев, и он испытывал боль при каждом движении. У него заняло много времени, чтобы подняться, и еще больше - преодолеть расстояние по коридору до главной каюты. Он опоздал. Все уже обедали за складными столиками и обернулись, когда он вошел. Здесь были все: Питер, Симон, Стенли, ученые. Они перестали есть. Доктор Кренч внезапно поднялся.

Комин тяжело опустился на стул. Он поглядел на Питера Кохрана.

–  Теперь я ртов, - сказал он, - рассказать вам, где совершил посадку Баллантайн.

8

Все заговорили одновременно. Кренч наклонился над Коминым, спрашивая, что с ним случилось. Питер Кохран вскочил, призывая к молчанию. Симон подался вперед, взгляд его был напряженным. Стенли положил нож и вилку. Руки его заметно дрожали. Он был бледен и покрыт потом. Комин рассмеялся.

–  Вы не могли бы проделать это хорошо, - сказал он Биллу Стенли. - Питер мог бы. И Симон тоже. Но у вас не хватило мужества.

Стенли сказал:

–  Я не...

–  О, да, это сделали вы. Закрыв лицо, вы не могли закрыть все остальное. Я узнал вашу обувь, одежду, походку. Я узнал вас.

Стенли чуть отодвинул стул, словно собирался убежать от Комина, убежать от всех остальных. Он попытался заговорить, но не смог произнести ни слова.

–  Да, все выглядит по-другому, когда приходится делать это самому, не так ли? - спросил его Комин. - Не столь приятно и чисто, как выписать чек. Вы сообразили, что можно промахнуться с первого раза? Вы должны были быть способны ударить лежащего человека. У вас должен был быть крепкий желудок и нервы, как у Башбурна. Может быть, с пистолетом вы сумели бы сделать это. Но не руками - не вашими собственными руками.

Кренч попытался спустить с его плеч рубашку, и Комин отдернулся. Встал Симон. Глаза его встретились с глазами Питера. Лицо Питера побелело. Внезапно он схватил Стенли за грудки.

–  Ты сделал это, Билл?

Стенли сидел совершенно неподвижно, подняв взгляд на Питера. В глазах его стал разгораться огонек, делавшийся все ярче и злее, затем он внезапно отбросил руки Питера и вскочил. Казалось, грубое прикосновение разбудило его, как клич, освободивший все, что долгое время кипело в

нем подспудно.

Он заговорил тихо, очень тихо, словно что-то сжимало его горло, не позволяя произносить громкие звуки.

–  Да, я. И убери от меня свои руки.

Он отступил шага на два. За столиками все сидели молча, застыв с вилками в руках. Симон пошел было вперед, но Питер поймал его.

–  Не делай пока ничего, - сказал он и обратился к Стенли: - Вахтенные журналы у тебя?

–  Были у меня. Я их сжег. - Он переводил взгляд с Питера на Симона и обратно. - Добыть их было легко. Все вы были слишком возбуждены, думая, что теперь все у вас в руках. Их было только два - маленькие тоненькие книжицы. Я увидел их первым и сразу же сунул за пазуху.

–  Ты сжег их, - сказал Питер, и Стенли кивнул.

–  Я их запомнил. У меня хорошая память. - Он повернулся к Комину: - Ладно, продолжай. Скажи им. Ты с самого начала причинял мне неприятности. Я бы убил тебя на Марсе, только Питер остановил.

Комин сказал:

–  И смерть Джонни не лежит на твоей душе тяжким грузом?

–  Нет. Это дело рук Башбурна. Я даже не знал, что он здесь, пока не увидел его мертвым. Я уволил его после того, как он первый раз потерпел неудачу. Он потерял из-за тебя много денег, Комин, и обезумел. Я полагаю, он подумал, что может еще наверстать упущенное. Вероятно, он собирался шантажировать и меня тоже. Нет, Джонни не на моей совести.

–  Я не понимаю, Билл, - сказал Питер, недоуменно глядя на него и медленно качая головой. - Почему? Мы всегда обходились с тобой честно. Ты стал членом нашей семьи, у тебя была важная работа, много денег - мы доверяли тебе. Я не понимаю...

Стенли рассмеялся. Смех его звучал неприятно.

–  Член вашей семьи, - повторил он. - Придаток. Стена плача для Клавдии. Футбольный мяч для ее матери. Удобство. Добрый старый зависимый Билл. Но не Кохран - никогда, ни на одну минуту. У меня не было ни реального голоса ни в чем, ни реального интереса в корпорации. Все это принадлежало Клавдии. - Губы его скривились. - Клавдии!

Симон сердито сказал:

–  Зачем тогда ты женился на ней? В свое время ты весьма стремился к этому.

–  Для чего я женился на Клавдии? - спросил Стенли. - Ради денег. Я думал, что буду владеть ими, но между ней и этой старой летучей мышью, ее мамочкой... - Он прервал себя. - Ладно, я увидел возможность получить кое-что ценное и получил. Что в этом плохого? Спросите старого Джона, сколько раз он делал так, как он получил свой дворец на Луне.

Комин повторил свое первоначальное предположение:

–  Вы могли бы сделать это лучше?

–  Мог. Но, к несчастью, у меня нет способностей к насилию. Немногие из цивилизованных людей имеют их. - Он начал терять самообладание, затрясся, глаза его запылали. Комин подумал: до чего же непривлекательно выглядит незнакомый человек, потерявший контроль над своими эмоциями. Он почувствовал себя так, словно застал его без одежды.

Стенли снова повернулся к Питеру и закипающему Симону. Голос его немного поднялся, стал чуть выше, чуть громче.