Звездный штрафбат
Шрифт:
Две недели на Галактионе мне тоже неожиданно засчитали, как нахождение на боевых, плюс пять суток на Казачке, таким образом я отбыл девятнадцать дней из объявленного мне восьмимесячного срока наказания. Я бы, конечно, не назвал это надеждой на выживание, но — чем черт не шутит, пока Господь видит сладкие сны о всеобщем счастье…
Из научного городка меня вернули с Галактиона на планету Сахара для «дальнейшего прохождения
— Ну ты, отрыжка вислоухого дерьмоглота! Чего рот раззявил, как неродной в стае гипермотов живородящих?! — это было первое, что я услышал, шагнув на территорию части.
Оказалось, да, Градник. Живой и краснорожий. Отчитывает кого-то со всем своим внутренне-богатым животным миром…
Градник мне почти обрадовался. Он даже удостоил меня милостиво-приветственного кивка, благосклонно, но больно ткнул кулаком в брюхо, назвал «везучей сволочью» и снова назначил командиром второго взвода в первую роту — его роту. Он теперь командир и уже второй лейтенант. Получил повышение, видимо, там, наверху, кому-то все-таки удалось представить злополучное «Штормовое предупреждение» как очередную победу. Может, не самую славную в новейшей военной истории, но в ряду других достойных…
Как я потом узнал, он вовремя пристроился поближе к Дицу, а с этим — не пропадешь. Диц тоже уцелел. Как теперь шепчутся, он и в «утюгах» не был, так и просидел в «гусе» все десантирование. Якобы сначала осуществлял корректировку по подразделениям, а потом «гуся» зацепили лазерами, и тому пришлось уйти на высокую орбиту. А Градник якобы засвидетельствовал, что комбат хотел, но не мог. За и что и был представлен комбатом на повышение…
Я думаю, командование прекрасно понимает, что капитан просто побоялся высаживаться. Но так как бояться ему следовало в первую очередь не противника, а собственного «контингента», то в глазах командования это уже не трусость, а предусмотрительная осторожность. Ценный кадр, умеет держать личный состав в кулаке, такими кадрами не бросаются…
Вот кого я действительно рад был встретить, так это Пестрого. Он с двумя бойцами все-таки дошел до точки возврата, сумел эвакуироваться.
Тоже — повезло…
Когда меня этапировали с отдельным конвоем из двух полицай-сержантов, как особенно ценный груз, народа в казарме почти не было. Пополнение начало массово прибывать два дня назад, а сегодня — первое общее построение поротно и повзводно.
Нет,
И ветер дует, и песок хрустит, и мы стоим «смирно», а комбат Диц вышагивает перед нами в сопровождении трех новых ротных командиров, которые уставились ему в спину и в то же время словно бы заглядывают в рот. Градник, в новенькой офицерской форме, конечно, особенно усердствует.
— Вы, штрафники, собачье дерьмо, еще не знаете меня как следует… — вещает Диц, по-змеиному поводя головой.
Все то же самое — убедительный правый кулак, не менее убедительный левый кулак, чрезвычайно убедительный носок сапога в промежность…
Впрочем, одно отступление от предыдущей программы он все-таки делает — объявляет минуту молчания в честь погибших на Казачке офицер-воспитателей — слава героям! — и штрафников, дерьма собачьего, но сумевших хотя бы сдохнуть как положено настоящим солдатам!
«Слава героям!» — еще раз объявляет капитан в заключение своей проникновенной речи, полной, на мой взгляд, вышеупомянутого дерьма.
Мы все молчим секунд пять, семь, а может, и десять…
«Да, наверное! Слава героям! — думаю я. Слава чаще всего достается не тем, кто ее заслуживает, но им, к счастью, это уже безразлично»…
И все-таки — минута молчания… Вечная память всем! И недолгая, на удивление короткая память каждому в отдельности…
Словом, ничего удивительного и ничего нового. Все это уже было, не раз и не два, длится ровно с тех самых пор, как человекообразная обезьяна впервые взяла в руки палку. Впервые — не для того, чтобы доставать высоко растущие фрукты или выкапывать из земли сладкие корешки, а с благородной целью трахнуть по башке рыжую тварь из соседнего племени, редкостную и безусловную сволочь, все время шмыгающую на чужой берег ручья за вкусно-кисленькими личинками…
И так будет впредь! Думаю, будет еще очень долго, бесконечно долго, пока человечество, наконец, не поймет, что в любой войне бывают только победители и побежденные, а вот выигравших — никогда не бывает!
Я не претендую на авторство этой мысли, полагаю, я — всего лишь один из многих, кому она периодически приходит в голову…
Минута молчания заканчивается на втором десятке секунд.
— Баталь-он! Рав-няйсь! Смир-рно! — командует первый лейтенант Олаф Раггерборд, новый замкомбата по УОС…