Звёздный Спас
Шрифт:
Теперь она стояла в саду, и ей почему-то вспомнился синеглазый мальчик, который даже боялся взглянуть на неё. Она стояла под раскидистой яблоней, а дедушка с дымарём в руках наклонялся над ульем, вынимал рамки и над тазом обрезал лишки сот с мёдом. Вокруг царила небесная благодать: щебет и порхание птиц, танцующий полёт бабочек и, конечно, пчелиный гуд, звучащий в пространстве ветвей, цветов и россыпей солнечного света.
– Дедушка, а что это за время Звёздного Ребёнка , которого в миру называют индиго ? Кто он такой? И почему он уже не ребёнок? – спросила
В ответ дед даже головы не приподнял, чтобы взглянуть на внучку, – как работал, так и продолжал работать с тою же неторопливостью. Он тоже сделал вид, что и для него её вопросы обыденные.
– Время Звёздного Спаса – это и есть Время Звёздного Ребёнка , или индиго . Это время испытаний человека, его человеческого смысла, когда благодаря Звёздному Ребёнку он сможет входить в любое из пяти пространств, соответствующих его телу, а точнее, пяти телам. Но у нового человека, индиго , должно быть шесть тел, как шесть граней у медовой соты. Потому что шестигранник – это самая оптимальная и самая устойчивая конструкция.
– Звёздный Ребёнок – кто он такой? – повторив вопрос, дед невольно призадумался. – У него шесть тел, он таким родился. Он – сердцевина будущего человека. Ему дано входить в любое из наших пяти пространств. Это талант, положенный ему Богом. А в остальном нет никакого отличия от нас. Мы ведь тоже в своих телах как матрёшки. Умрёт физическое тело, и вместе с ним все энергетические тела отомрут, но духовное, Божие, – никогда, оно вечно. По свидетельству древних мудрых книг, мы здесь, на Земле, для совершенствования своего духовного тела, для нарабатывания духовного ключика. Все святые мученики нарабатывали и получали от Бога свой ключик . В древних книгах ещё называют этот ключик Звёздным , отсюда и Звёздный Ребёнок.
– А почему он уже не ребёнок ? – повторила свой вопрос Фива и незнамо чего смутилась, и, пряча смущение, отвернулась – будто разглядывала яблоневые листочки.
Дед не торопясь, поставил дымарь на уголок открытого улья, стянул с лица защитную сетку (отбросил назад, словно капюшон плаща) и весело, но совсем не обидно засмеялся, мол, того не знает. И потому, что не знает, Фива ещё больше смутилась. Она вдруг почувствовала, что Звёздный Ребёнок – Кеша. И вновь, как при разговоре с бабушкой, ей вдруг стало смешно и весело.
– А как его станут называть, когда он перестанет быть Звёздным Ребёнком ?
– Думаю, его будут называть Новым Адамом или, в соответствии с его синей аурой, излучаемой шестым телом, Адамом-индиго. Именно он укажет человечеству путь, как обрести утраченный рай. С него-то и начнётся новое небо, потому что наше солнце и наши планеты вошли в пору такого воздействия мировых пространств, что человеку, чтобы выжить, надо уже внутренне перестроиться. Наступает время созревания человека,
– Кеша – Новый Адам, Адам-индиго ?!
Ей хотелось воскликнуть: не смешите меня! Но она осеклась – никто ничего не должен знать про Кешу. Но, к её удивлению, дед сказал:
– Смешите, не смешите, но, ежели духовные силы пробудятся в нём, именно с него начнётся новое племя людей – Человечество с большой буквы. Но вот пробудятся ли?! Это, как говорится, бабушка надвое сказала. Может – да, а может – нет. Потому что мало повстречать земную любовь, надобно ещё разрушить заслон великим силам, который в самом раннем детстве был установлен ему. Установлен не по злому умыслу, как заклятие, а как спасительный родительский оберег. Воистину, воистину сказано, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
Фива коротко взглянула на деда и испугалась – это не её дед. Седовласый, в голубоватом плаще с откинутым капюшоном, он был не то чтобы страшен – чужд ей, она почувствовала необъяснимую угрозу.
Внезапно чёрная туча, словно тень Змея Горыныча, набежала на солнце, Фива ощутила мелкую-мелкую дрожь яблони, под которой стояла. И внутренний мир, и всё-всё вокруг внезапно стало сворачиваться и сбегаться как бы в огромный вращающийся шар. Шар отдалялся и сжимался, а главное – ускорялось его вращение, и ускорялся бег времени. Он превращался в некую исчезающую пронзительную точку, исчезновение которой связывалось с исчезновением всего земного, в том числе и её самой.
– Всегда, буду, хочу ! – неожиданно для себя воскликнула Фива, и мир как бы взорвался новым великолепием россыпей цветов и солнечного света.
– Вот-вот, произошло небывалое – время ускорилось. Теперь только эти слова Звёздного Ребёнка имеют великую духовную силу. Да-да, если однажды он вдруг скажет в сердце своём, навсегда скажет: всегда, буду, хочу! – затворы рухнут, а вместе с ними – и ваши сегодняшние мечты.
– Но почему мечты? Мы что, умрём? И почему мы должны умереть, если в Звёздном Ребёнке проснётся великая духовная сила? Это нелогично.
Ей показалось, что её и Кешино будущее во многом зависит от этого строгого старца.
К её удивлению, он смутился – ей следует самой спросить у своего суженого обо всём, что на сердце. Потому что её суженый и есть Звёздный Ребёнок , которому, чтобы исполниться, всего-то и надо отвергнуть – никогда, не буду, не хочу. И принять как данность – всегда, буду, хочу !
Теперь смутилась Фива. Она, конечно, не против спросить, но его нет рядом. Старец, улыбнувшись, указал глазами на стену.
Это было так странно, вдруг увидеть дверь, которой здесь не должно было быть. Обитая дерматином, с вырванными клоками поролона, она была самой непритязательной на лестничной площадке. Но как раз это сразу и убедило Фиву, что перед нею дверь именно в Кешино жилище. Повеселев, она сказала старцу, точнее – хотела сказать, что узнала её, потому что когда-то она здесь уже была. Впрочем, сказать было некому, старец исчез.
Она постучала. Дверь отворилась довольно быстро, в проёме нарисовался Кеша в накинутом на плечи пальто.