Звёздный Спас

Слипенчук Виктор

Сейчас же Кеша сидел словно притюкнутый: в телевизоре словно бы прокручивался его сон. Он увидел двухлетнего мальчика, которого спасатели нашли на дороге в нескольких километрах от пляжа. Тележурналист сообщал, что до недавнего времени считалось, будто родители мальчика погибли. Однако, как оказалось, его отец попал в другую больницу. Увидев мальчика, мужчина ничего не смог сказать в микрофон, а только задрожал и, подавляя рыдания, прильнул к сынишке. Весь в ссадинах и кровоподтёках, он был неузнаваем, но когда повернулся спиной, то Кеша узнал его и узнал мальчика.

Некоторое время Кеша продолжал сидеть не шевелясь. Потом взволнованно вскочил, подбежал к корзине и, высыпав содержимое на пол, увидел жёлтый

лоскуток. Подняв его, он уловил йодистый запах экваториального моря. И это было главным, потому что он где-то читал, что наша память более всего хранит характерность запахов, так что забыть их или спутать с другими – практически невозможно.

Кеша опять опустился в кресло. На фоне дымовых шашек и дезинфицирующего огня, полыхающего над руинами фешенебельных отелей, теледиктор бесстрастно сообщал, что накануне землетрясения в районе пролива между островами Ява и Суматра были замечены два метеорита, падение которых сопровождалось взрывами. Учёные предполагают, что именно они могли спровоцировать землетрясение, то есть столкновение литосферных плит, океанической и материковой, в результате которого не только возникло цунами, но и вращение нашей планеты ускорилось. Отныне, бесстрастно возвестил теледиктор, время на ноль целых две десятых секунды для всех нас побежало быстрее. Далее он говорил о гигантской высвободившейся энергии, перед масштабами которой человек – всё ещё беспомощное существо. И в качестве наглядной иллюстрации привёл совершенно свежие примеры, когда один за другим два гигантских астероида, едва не столкнувшиеся с Землёй, были замечены людьми с опозданием, так сказать вдогонку.

Впрочем, всего этого Кеша уже не слышал, его внимание сосредоточилось на том, что отныне время для всех нас побежало быстрее. Этот факт Кеша воспринял как чрезвычайный. Во всяком случае, в его душе он отозвался такой непосильной тяжестью, что, не отдавая себе отчёта, Кеша застонал – никогда, не буду, не хочу. Слова, которые как будто бы сами вымолвились, несколько ослабили впечатление, произведённое информацией о землетрясении. Мелькнула успокаивающая мысль, что жёлтый лоскуток – просто случайность (необъяснимая, как в случае с американским журналистом), но всё же случайность.

Кеша переключил телевизор на другой канал. Шёл анимационный фильм «В поисках Немо». Синяя королевская рыба почему-то напомнила Фиву. Лицо посветлело, если она – Фива, то он, несомненно, рыба-клоун. Да-да, несомненно, машинально подумал и стал припоминать подробности сна сегодняшнего, то есть с Фивой.

Кажется, она уговорила его сходить в лабораторию. И это ей удалось, потому что он хотел отпроситься у Богдана Бонифатьевича на рождественские праздники. Якобы домой, на самом же деле он хотел провести праздники с Фивой. Однако неплохая мысль. Очень даже неплохая, но торопиться не нужно. Вообще ему надо жить размеренной жизнью, так сказать, войти в свою колею, и всё у него наладится. И все «необъяснимости» в конечном итоге будут объяснены. Да, не надо торопиться, надо жить размеренной жизнью. Лучше всего отпроситься завтра, а сегодня он появится в лаборатории и, как бы между прочим, скажет, что отец звонил – некому крышу на баньке починить.

Кеша, умышленно не торопясь, умылся, привёл себя в порядок – странное дело, но впервые ему не хотелось идти в лабораторию. Наверное, и не пошёл бы, но неожиданно увидел на полу, под дверью, конверт с университетским логотипом.

«Дорогой Три-И, ваше вчерашнее отсутствие нас обеспокоило. Получив письмо, будьте любезны, явитесь на кафедру немедленно».

«Шестое января», и – размашистая подпись Богдана Бонифатьевича, которую ни с чьей не спутаешь.

Кеша несколько раз перечитал письмо – руководитель писал в явном раздражении. Но не на Кешу, нет, потому что именем Три-И он называл его только

в хорошем расположении духа. Выходит, что руководитель был раздражён на кого-то другого? Кого?! И тут только Кеша обратил внимание, что письмо датировано не пятым, а шестым января. Этим, казалось бы, незначительным фактом он опять был настолько выбит из колеи, что едва не воскликнул – никогда, не буду, не хочу ! Но не воскликнул, а только с силой опёрся о спинку кресла.

На первый взгляд его взволнованность была немотивированной. В самом деле, что за беда?! В конце концов, Богдан Бонифатьевич мог ошибиться – простая описка, мало ли? Нет-нет, Кеша откуда-то точно знал, что причина раздражения и факт самого письма кроются именно в этой, кажущейся незначительной ошибке.

Впрочем, Кеша не долго рассиживался. Надев новое демисезонное пальто, которое, встретившись с Фивой, считал счастливым и которое, по его представлению, должно было произвести впечатление на обитателей лаборатории (впрочем, как и любые покупки каждого из них, меняющие внешность), он, тем не менее, облачился в него практически машинально. И не мешкая почти бегом отправился на кафедру. (Тут, конечно, сыграло и то, что предпраздничный день близился к концу.)

Уже на лестнице, увидев, что дверь на кафедру распахнута и какие-то незнакомые молодые люди спортивного вида выносят оттуда коробки с компакт-дисками и папками с документацией, Кеша замедлился. Сделав вид, что он здесь случайно, что-то ищет, заглянул внутрь помещения. Ему одного мгновения было достаточно, чтобы увидеть: и другая дверь, непосредственно в кабинет Богдана Бонифатьевича, тоже распахнута.

– Так нельзя, нельзя, надо было их предупредить загодя, – услышал взволнованный голос руководителя. – Сразу производить выемку документов – это же недоверие!

Ему захотелось пройти к нему, ведь в том не было ничего предосудительного, тем более с письмом, требовавшим явиться. Однако что-то удержало Кешу. Нет, не что-то, а предчувствие, что заходить к руководителю именно сейчас никак нельзя.

Молодые люди, орудовавшие на кафедре, подняли головы.

– Вы к кому?

– Я ищу туалетную комнату, – нашёлся Кеша.

– Это в другом конце коридора или этажом ниже, – подсказали ему.

– Пожалуй, спущусь ниже, – сказал он, потому что таким способом хотел узнать: выемку каких именно документов проводили молодые люди из СОИС, службы охраны интеллектуальной собственности, которую иногда, между собою, аспиранты называли СОИ – службой охраны информации.

В том, что они оттуда, он сразу понял по их спортивной подтянутости. Подобные молодчики бывали в лаборатории, монтировали к компьютерам приставки, регистрирующие утечку информации.

Проходя в лифт, он увидел коробку, которую когда-то сам подписал. «Генетика. Поведение приматов. Контрольная группа».

Что-то произошло, подумал Кеша, и на какую-то долю секунды догадка перехватила дыхание. Нет, не может быть, чтобы на его сон отреагировали приборы. Но во сне мнимость реальна. То есть всплеск эмоций на происходящее во сне зачастую даже превышает подобный всплеск в действительной жизни. Сейчас он спустится в лабораторию и всё узнает.

Кеша остановился в зоне «Б». Через общежитие идти не хотелось. Там этих тараканов – с потолка «капают». Когда-то из-за них переехал к Никодиму Амвросиевичу. Конечно, если пробежать через общежитие – окажешься рядом с лестницей. Но она завалена всякими отбросами. Нет-нет, он пойдёт через двор.

Выйдя на улицу и вдохнув чистого свежего воздуха, Кеша повеселел. В свете электрического освещения студенты покуривали, оживлённо что-то рассказывали друг другу, и снег, словно внемля их настроению, искрился, вспыхивал разноцветными огоньками. Кеша вдруг вспомнил встречу с Фивой возле главного корпуса Тимирязевки и неожиданно для себя стал напевать: