Звездный удар
Шрифт:
Шейла прикрыла глаза и кивнула, чувствуя, что начинает волноваться. Да, такое когда-нибудь должно было произойти.
Виктор продолжал:
— Проблема в том, что все лейтенанты, Сэмовы и мои, оказались прямо или косвенно вовлеченными в эту историю. Когда ситуация достигнет критической точки, вся наша команда расколется надвое. Темой станет политика, поводом станет политика, поводом станут личности, будут названы имена, прозвучат угрозы — и две группы гордых талантливых мужчин найдут отличный выход своим разгоревшимся страстям.
Шейла стала обдумывать проблему со всех сторон, поставленная перед дилеммой.
— Кажется, физиология правит не только одними Пашти.
— Нет. Секс — наша общая проблема.
Она уловила подтекст. Что он вкладывал в эти слова? Она порывистым движением схватила свою чашку, замечая, что он отвел взгляд в сторону.
Что он так старательно прячет? Что с ним произошло? Что-то в детстве? Или в Афганистане?
Она приняла решение.
— Виктор, за поведение лейтенанта Габания несешь ответственность ты. За Мэрфи — Даниэлс. В то же время, как в любой другой военной организации, за Катю отвечает Рива. Другое исключено. У тебя уже есть Кузнецов, который драит торпеды и носит посуду в столовой из-за того, что ударил Габания.
Она перевела дыхание и увидела, что он улыбается. Он подумал, что она оставит все как есть, просто свалит ответственность на других. Вряд ли!
— Виктор, мы имеем дело со взрослыми людьми. Все они профессионалы. Я надеюсь на их благоразумие, пусть их частые дела останутся частными делами. Объясни это Габания, Мэрфи и Кате. Любаянеприятность, которая приведет к расколу нашей команды, будет самоубийством. Наказанием для обеих проштрафившихся сторон будет смерть.
— Для обеих сторон? — он напрягся, голубые глаза смотрели на нее с интересом.
Она кивнула, почувствовав вызов и не желая сдаваться.
— Я настаиваю на дисциплине. Виктор. Слишком многое поставлено на карту. Не важно, какие соображения руководят нашими людьми, я не позволю угрожать положению всей команды — никому!
Он усмехнулся сам себе.
— Ты совсем не похожа на ту взволнованную женщину, которую я увидел на Вайт-базе.
— Да, совсем не похожа. Ответственность меняет человека. К тому же мы слишком многим рискуем. Я не имею права проиграть. — Она пробежалась пальцами по волосам, пристально глядя на него. — Если я проиграю, проиграют все, и все рухнет.
Он улыбнулся ей с теплотой и пониманием.
— А ты не можешь поделиться ответственностью?
Она покачала головой, многозначительно подняв глаза к потолку.
— Мой английский все еще переводится на русский. Нет, Виктор, весь груз лежит на моих плечах. Я понимаю, что чувствовал Атлант, как страдали все герои. В отличие от них, я совсем не героиня, я всего лишь одинокая перепуганная женщина. В легендах герои никогда не задаются вопросами, их не волнует собственная незащищенность. Гильгамеш просто-напросто идет и спасает мир. Но Шейла Данбер? Мне достаточно сделать маленькую ошибку, допустить незначительную промашку — и мы все потеряем. Знаешь, что меня терзает? Безопасность каждой женщины, каждого мужчины, каждого ребенка на Земле — в моих руках. Людей, которых я никогда не знала. Парнишки из Индии, девчонки из Аргентины. Вся эта проклятая планета — моя планета — погибнет, если я ошибусь. О боже, я не могу спать. Все горит у меня внутри. Я чувствую себя тысячелетней старухой. — Она закрыла глаза. Когда она встала, ноги ее подогнулись, в ушах зазвенело.
Он инстинктивно приблизился к ней и поддержал. Шейла напряглась, потом отпрянула, глядя прямо в его синие глаза.
Он нежно сказал:
— Расслабься. Хотя бы на минуту. Доверься мне.
Она послушалась, ощутив тепло его тела и уверенные руки, обнимавшие ее. Она стояла с закрытыми глазами, мысли ее перемещались, а дыхание понемногу успокаивалось.
— Отчего мне так хорошо?
— Потому что ты знаешь, что не одинока.
— Почему ты… я хочу сказать, среди всех, Виктор, почему ты кажешься таким непобедимым, таким…
— Пугающим?
— Я не говорила этого слова.
Он тяжело перевел дыхание, еще раз прижал покрепче и легонько оттолкнул от себя, заглядывая ей в глаза. Она продолжала:
— Скажи мне, Виктор.
— Может быть, как раз сейчас, когда ты рассказывала мне все это… ну, мне знакомо это чувство. Я долго жил с ним. — Его шея и лицо покраснели. — Я…
— Продолжай. Я сохраню твою тайну.
Он пожал плечами и отвернулся.
— В Афганистане… Черт побери, в то время мне очень хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь. Просто хотелось почувствовать чью-то заботу, чью-то близость.
— Но холодный, расчетливый майор спецназа не может быть таким чувствительным. Это слишком по-человечески.
— Наша система не совсем человеческая. — Он отмахнулся. — Забудь о том, что произошло, Шейла. Считай, что я на минуту сошел с ума.
Она приблизилась, положила руку ему на плечо и почувствовала, как он задрожал от ее прикосновения.
— Не забуду. Мы, люди, странные существа. Простое прикосновение может быть даром, более драгоценным, чем груда алмазов или золота. — Она улыбнулась, увидев, что он смущен. — Спасибо тебе. Я больше не чувствую себя такой одинокой.
Улыбка Виктора погасла, словно он боролся с охватившей его паникой.
— Мне лучше уйти.
— Пожалуйста, останься. Давай просто поговорим. — Она заметила, что он колеблется, и развела руками. — Может быть, теперь пришла твоя очередь довериться мне?
Его губы сжались, он нахмурился, потом кивнул:
— Ну хорошо. Но я не уверен, что это хорошая идея.
Она спросила интуитивно:
— Почему? Я тебя пугаю?
Он кивнул.
— И ты смущаешь меня,
— Тогда мы квиты. Ты смущаешь меня, поражаешь — это точно. Я ловлю себя на мысли, что мне страшно интересно узнать, кто ты на самом деле. То ли хладнокровный, жестокий командир спецназа, то ли ранимый, заботливый мужчина, который так нежно и уверенно обнимает меня.
Он шагнул к автомату, потер руку об руку — от этого движения мышцы на предплечьях взбугрились.
— Думаю, ни то и ни другое.
— Почему я тебя пугаю?
Он обернулся и печально посмотрел на нее.