Звезды без пощады
Шрифт:
— Эх, ты Лисичкина! Удивляешь. Альпинизмом что ли страдала?
— Нет, художественной гимнастикой. КМС, между прочим, — Светка позволила ему подхватить себя за локоть у самого входа в тоннель. Задержалась, красуясь перед моряком, и смело стрельнула глазками. Уж она знала: от таких взглядов не у каждого потом ровное дыхание.
Переход не был длинным, но в узком пространстве да еще с низким сводом попробуй, разбегись с багажом. Иногда приходилось протискиваться между близких стенок, иногда ползти едва не на четвереньках, пыхтя и волоча за собой поклажу. Но выбрались, чуть вспотев от напряжения, хватая ртами холодный воздух неизведанной пещеры. Здесь, как обещал Игорь
— Слышь, Юр, — остановил Лугин Гармаша. — Нам бы туда в наглую соваться не надо. Разведку все-таки не делали. Лучше тормознем все здесь минут на десять. Я пойду, погляжу, что к чему.
Мичман ожидал возражений, но майор сказал:
— Разумно. Вместе сходим. Но здесь остальным стоять тоже неудобно. До того темного грота доведем.
Так и решили. Подняли вещи, пошли: на этот раз Лугин со Славиком Рудневым впереди, за ними Владимир Ефимович с дочкой и Гармаш. Остальные на пять-семь шагов сзади. Только до грота не дошли.
— Эй, сука лысая, ренцели на пол и замри! — раздался из темноты недобрый басок.
Обращались к Рудневу или к нему самому — мичман не разобрал.
Тишину оборвал ружейный выстрел.
10
Пуля увязла между растений-пузырей, сорвав кусок волокнистого покрытия.
Пальнули из грота. Лугин видел жирную малиновую струйку пороховых газов из темноты. Расстояние шагов шестьдесят: с такого даже дурак может вести прицельную стрельбу. И что им нужно? Хотят обозначить, мол, здесь пограничная зона между Нововладимирском да еще каким-то пещерным полисом? Хорошо если именно так. Выслушают причину переселения, вникнут, глядишь, примут и окажутся благодушней Перцовой шайки. Одно настораживало… Сергей не сразу понял что именно. Что его так сразу зацепило, растревожило во фразе, брошенной перед выстрелом. Потом только просек: крайне не понравилось слово. «Ранцели» — чисто бандюганский жаргон. С Мурманска помнит — сиделые так говорят. Вот тебе и новый счастливый мир в отдельно взятой пещере!
Сергей, обернувшись еще в первый миг, успел заметить, Гармаш кинулся за угол, пряча Лену. Лисичкина с Ириной должны скрываться напротив, и Артеха с Ракитым куда-то смылись, побросав сумки. По существу на линии огня стоял только сам Лугин. За ним Слава Руднев и замешкавшийся профессор, вертевший в непонимании головой. Имелся, конечно, вариант, резко наземь и кувырком к ближайшему укрытию. Оттуда уже вести переговоры, выяснять, что за стрельба и почем проблемы. Так бы и сделал, но не подставлять же солдата с Владимиром Ефимовичем — они-то кувырком не догадаются и не сумеют, а если тупо побегут назад, поймают по пуле, как пить дать.
Из-за выступа, мохнатого от бурой поросли, вышло трое, судя по нахальной вальяжности, чувствовали за спинами прикрытие еще из нескольких стволов. Первый тип низенький в солдатском бушлате, но явно не военный — так подумалось, стоило глянуть на его рожу, на которой зона будто клеймо выжгла. Второй шел, не опуская ПМа и целя в Лугина. На толстых синеватых губах улыбка точно у Мадонны, под щетиной выше скул багровая сеточка капилляров — не иначе, алкоголик с затяжным стажем. Хороша компания. Такими бы мордами да об асфальт! Третий тоже с пушкой,
— Что за движняк? А барахлины! Ай-я-я! Откуда столько барахлинушки? — третий на подходе отчего-то решил сменять пистолет на нож. И вышло это у него лихо, едва пушка села за пояс, в руке появился узкий стальной клин.
— Да так, ищем место для жилья, — проговорил Лугин. Перед глазами будто мелькнула чайка-поморник, качнув воздух длинными крыльями. Дурной знак. Ох, дурной! С этими пустым разговором не разойдешься: или все отберут и пырнут кого-нибудь на память или… «Или» может стать хреновей самого мрачного страха, ведь за спиной девушки: Ирина, Лена и рыженькая — Лисичкина.
— Эй, пердило что по форме, выходи! Руки на виду! — крикнул низенький, наверное, имея в виду майора.
— И гусыни на вид. Резво без ранцелей все три! — гаркнул тот, что держал на прицеле мичмана.
Лугин мигом прикинул: если Гармаш сразу поддастся на понт, выйдет из укрытия, то все — приплыли в порт назначения. Ведь ствол только у него, едрена майора, только он может уровнять шансы в неминуемой заварухе. Хотя какие шансы, если у этих уродов каждого по пистолету, кто-то еще в гроте с дробовиком, и не известно сколько и с чем там дальше по галерее! Шансов самый аккуратный ноль. И заваруха по всему раскладу будет: ладно со шмотьем, но девушек Лугин тронуть не даст. Есть еще Денискин нож, есть сила в руках и справедливого нахальства хватит, даже под бандитскими пулями. Только бы эти козлики потеряли бдительность, расслабились, пуская слюну по легкой добыче, и подошли ближе. Как можно ближе. Двоих он пырнет, а там Гармаш — не промахнись! И Дениска, помоги Дениска с того света, раз уж на этом бог нихрена не видит!
— Резвее на вид, я сказал! — прогремел тот, что с мордой алкоголика. ПМ в его руке прыгнул от Лугина к солдату. Напряженный палец едва не сорвал спуск.
— Не… стреляйте, — как удавленный произнес Славик Руднев. Страх забрал мальчишку с потрохами, и ноги подкашивались. — Пожалуйста, у нас нет оружия, — зрачками, разлившимися во всю ширь, он смотрел в черное отверстие ствола, готовое плюнуть пулей.
— Ребята, давай миром решать! — раздался из-за угла голос Гармаша. — Чего, хотите?
— Сука, ты! Я сказал, сука, на вид! — проорал, брызжа слюной, низенький. — Бабы все три на вид! Решать он будет! Мы здесь решаем!
— Ира, не выходите! — прошептал Артем Ильин, переглянувшись с майором, стоявшим напротив.
Лицо Гармаша схватила бледность, но ПМ он держал твердо — нервам на оружие влиять запрещено. Пальцем свободной руки, он подал Ильину и Ракитину знак ясный без всяких пояснений: стоять на месте, не высовываться.
— У меня нож на кармане, складной правда, — продолжил Артеха успокаивать Красину и топтавшуюся рядом Хитрову. — Если бы не их пистолеты, мы бы посмотрели, кто кого! — он прижал Ирину к себе, на этот раз за талию, почти под грудь с мужской решительность.
Ира теперь и не возражала против объятий, сама схватила глупого мальчишку за край куртки, сминая в пальцах как в когтях камуфляжную ткань и шепча:
— Стой здесь, не петушись! Умоляю!
Сердце колотилось бешено. Никогда прежде она не сталкивалась с такими мерзкими лицами, что нарисовались напротив Лугина и профессора. Истинное зверье! Каким-то шестым чувством она понимала: те, которые резали головы возле Серебряного столба, и то в чем-то лучше. С теми хоть спорить можно, упрашивать, доказывать. С этим же уродами, выскочившими будто черти из-под земли, — нет. Убей или умри — вот весь закон!