Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Мы с Ямпольским как раз закончили книжку о Бабеле, и вечером я ехал сдавать рукопись Марку Фрейдкину, о чем был рад доложить Антонине Николаевне. Потом мы каждый день виделись на конференции по Бабелю в РГГУ, и я проникался все большим восхищением.

К тому времени я уже прочел ее рассказ о жизни с Бабелем и был благодарен ей за издание воспоминаний современников и двухтомника сочинений (с той оговоркой, что если уж что и включать в качестве окончательного варианта, то не многословный «Мой первый гонорар», а лапидарную «Справку»). Но этим дело не ограничивалось. Помимо естественного, по-бабелевски вуайеристского любопытства к русской

женщине, с которой он, говоря его языком, «переночевал» более полувека назад так, что с тех пор «она осталась им довольна», интерес вызывала она сама.

Ей было за восемьдесят. Она от звонка до звонка просидела на всех заседаниях, своим молчаливым, но неусыпным присутствием освящая нескончаемые доклады. Нескончаемые в смысле как количества, так и продолжительности. В какой-то момент надзор за регламентом был поручен мне, что быстро привело к конфликту, и я был смещен. Единственный голос в мою поддержку подала Антонина Николаевна: «Пусть он, только помягче!» При всей своей выдержке, она, видимо, хотела попасть домой засветло.

Организационный хаос включал и такие эффекты, как чтение докладов раньше времени, объявленного в программе. Невольно опоздав, я получил возможность на весь зал объявить, что «мине нарушают праздник».

Из-за несоблюдения регламента заключительное заседание затянулось, и приглашенный прочесть на закуску рассказы Бабеля артист-декламатор (Владимир Сорокин?) два часа томился в коридоре в ожидании выхода. Но вот все кончилось, улеглось, было распито шампанское, разъеден торт, все стали прощаться. Я подошел к Антонине Николаевне, мысленно расшаркался, поблагодарил за все и попросил прощения, если чем не угодил.

— Такой живчик! — пропела она, ввинтив мне палец в живот.

Мне было 57, ей 82, Бабелю 100. Это был идеальный треугольник в духе лимоновсколй «Красавицы, вдохновлявшей поэта», мною уже завистливо проанализированной.

В 1995-м я снова оказался в Москве, наша книжка вышла, я позвонил Антонине Николаевне и получил приглашение привезти ее.

У метро я купил букет цветов.

— Ну зачем вы тратились?!

— А вы бы предпочли деньгами?

Спросить мне хотелось главным образом, был ли написан и затем конфискован при аресте роман о чекистах. Она уверенно сказала: нет.

— Почему вы так уверены?

— Потому что он не любил писать…

Через час я стал прощаться.

— Сидите.

Она стала расспрашивать меня о жизни в Америке и советоваться о переезде туда — к получившему работу внуку. Я осторожно сказал, что людям в возрасте отрыв от привычных связей дается трудно.

— Чем Вы будете там заниматься?

— У меня есть дело. Я буду писать мемуары.

— О Бабеле?

— Нет, с Бабелем у меня все закончено. Я прожила свою интересную жизнь.

Она стала рассказывать о жизни инженера по туннелям, работе в горах, если не ошибаюсь, Кавказа, столкновениях с местным начальством, рискованных ситуациях.

Через какое-то время я опять поднялся:

— Не хотелось бы утомлять вас своим присутствием.

— Да ведь говорю-то я.

… В 2004 году, к 110-летию Бабеля, конференция была устроена в Стенфорде. На нее Гриша Фрейдин созвал весь мировой бабелевский синклит, в том числе двух дочерей — от первого и второго браков — и Антонину Николаевну, которая в 92 была по-прежнему бодра и внушительна. Она перебралась-таки в Штаты, где ее возраст ближе к среднестатистическому.

Грустно, девицы

В бытность заведующим нашей кафедрой Джон Боулт, специалист по русскому авангарду номер один, попросил меня открыть лекционный сезон. Я предложил доклад об инфинитивной поэзии, которой как раз начал усиленно заниматься.

Народу пришло по нашим меркам много (человек 30). Я раздал подробные двуязычные хэндауты, говорил по-английски, примеры зачитывал по-русски. Слушали почтительно, в сущности, заранее соглашаясь с докладчиком.

Дискуссиию начал Джон. Оговорившись, как всегда, что в литературе он полный профан, он сказал, перебирая листки с примерами:

— Все это так грустно (It’s all so sad)!

— Что грустно?

— Все эти стихи.

На секунду я опешил, но потом как-то нашелся и даже удержался от напрашивавшейся реплики, что по сравнению с белым на белом Малевича вся мировая поэзия являет сплошной океан слез.

Это и впрямь было бы непроходимо грустно — когда бы не было смешно.

Желание быть испанцем

Лжецу нужна хорошая память. Собственно, она нужна всем нам, тщеславцам, ибо от тще— до лже— всего один шаг. И совершенно позарез она цитатмейстерам — любителям показать свою талмудическую образованность. Имея с ними дело, главное не включаться в игру, а с беспардонной скромностью отвечать: «Не знаю. Откуда?». Во-первых, лежачего не бьют, во-вторых, они часто и сами не знают. Общим эмоциональным посылом этих игр является обычное цеховое важничанье («Я знаю, я!»), но, как и у Сальери, иногда прорывается личная нота.

На очередных Эткиндовских чтениях в Питере Омри Ронен делал доклад о «Дон-Жуане» А. К. Толстого. Но начал он с сарказмов по адресу «поэта Коржавина» и «беллетриста Нагибина», не разобравшихся, кто написал: Ночной зефир Струит эфир. Шумит, Бежит Гвадалквивир. Скинь мантилью, ангел милый, И явись как яркий день! Сквозь чугунные перилы Ножку дивную продень! а кто: Гаснут дальней Альпухары Золотистые края, На призывный звон гитары Выйди, милая моя! ‹…› От лунного света Зардел небосклон, О, выйди, Нисета, Скорей на балкон!

Я слегка поежился, как, наверно, многие в аудитории, при мысли, что тоже мог бы попасться. Вообще-то, перепутать нетрудно, но, к счастью, Пушкин заучен от корки до корки, — ничего не поделаешь, начальство надо знать в лицо. То есть, аргументация держится просто на памяти, в идеале — фотографической.

Ну поежился, поежился и ладно, мое дело сторона. Но вечером, в машине на пути к Арьеву, Ронен перенес огонь на меня.

— Вы не любите поэзию Ахматовой…

Он зашел с козырной карты, имея в виду мое ахматоборчество, но интонацию взял угрожающе перечислительную, и я насторожился.

— Почему вы так думаете, Омричка?

— Я читал ваши статьи…

— А разве там где-нибудь сказано, что у нее плохие стихи?

Он на секунду замолк, поняв, что атака захлебнулась, но тут же, не сбавляя оборотов, перешел к следующему пункту.

— А что за глупости пишет ваш Пастернак: Ты научила меня наклону!?

Такой строчки я у Пастернака не помнил, в чем честно сознался. Ронен продолжал торжествовать («Ну как же?!»), а я принялся гадать о мотивах неожиданного наезда.

Поделиться:
Популярные книги

Виконт. Книга 2. Обретение силы

Юллем Евгений
2. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
7.10
рейтинг книги
Виконт. Книга 2. Обретение силы

Вираж бытия

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Фрунзе
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.86
рейтинг книги
Вираж бытия

На границе империй. Том 10. Часть 3

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 3

Лорд Системы 14

Токсик Саша
14. Лорд Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Лорд Системы 14

Все еще не Герой!. Том 2

Довыдовский Кирилл Сергеевич
2. Путешествие Героя
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
городское фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Все еще не Герой!. Том 2

Кровь, золото и помидоры

Распопов Дмитрий Викторович
4. Венецианский купец
Фантастика:
альтернативная история
5.40
рейтинг книги
Кровь, золото и помидоры

Live-rpg. эволюция-5

Кронос Александр
5. Эволюция. Live-RPG
Фантастика:
боевая фантастика
5.69
рейтинг книги
Live-rpg. эволюция-5

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Граф Рысев

Леха
1. РОС: Граф Рысев
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Граф Рысев

Сильнейший ученик. Том 2

Ткачев Андрей Юрьевич
2. Пробуждение крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сильнейший ученик. Том 2

Не верь мне

Рам Янка
7. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Не верь мне

Кодекс Охотника. Книга XVIII

Винокуров Юрий
18. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XVIII

Физрук: назад в СССР

Гуров Валерий Александрович
1. Физрук
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Физрук: назад в СССР

Истинная поневоле, или Сирота в Академии Драконов

Найт Алекс
3. Академия Драконов, или Девушки с секретом
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.37
рейтинг книги
Истинная поневоле, или Сирота в Академии Драконов