Звезды любви
Шрифт:
Кейт все поняла.
— И, возможно, останешься на ночь?
Луиза ужасно покраснела и… кивнула. Машина свернула на ухоженную боковую дорожку, ведущую к владению Бомона, которая заканчивалась обсаженной подстриженными кустами площадкой с цветным бетонным покрытием.
— Да, если ты, конечно, не возражаешь…
— Возражаю? Луиза, дорогая, почему я вообще должна возражать? Твое право делать все, что захочешь.
Кейт вышла из машины, открыла заднюю дверь, чтобы забрать свой вечерний туалет, который был аккуратно расстелен на сиденье. Потом она вытащила косметичку, коробку с туфлями
— Пока, Луиза! Удачного тебе вечера! — Она посмотрела на Луизу, лицо которой было кирпично-красного цвета от какого-то юношеского смущения, и наградила тетушку своей самой очаровательной улыбкой. Вступив на территорию крытого дворика Галереи Бомона, она все еще продолжала улыбаться.
Роберт уже встречал ее, стоя на лестнице, и под его пристальным взглядом почти счастливая улыбка мгновенно сошла с ее лица.
— Мне на какое-то мгновение показалось, что эта ослепительная улыбка была предназначена мне, — произнес он шутливым тоном. Его смуглое загорелое лицо, идеальная фигура, упакованная в элегантные твидовые брюки и кремовую рубашку с открытым воротом, заставили ее сердце биться быстрее обычного. Она немного склонила голову набок.
— Нет, к сожалению, не для вас, мистер Бомон. Возможно, это от волнения: вступая на вашу территорию, я подумала, что мне наконец-то предстоит приобщиться к подлинному высокому искусству.
Он улыбнулся ее сарказму и, взяв у нее из рук пакеты, прошел в дом, пропустив ее вперед. Они вошли в просторный холл, поражавший своей изысканной строгостью и полом, выложенным черно-белой керамической мозаикой. Холл украшала традиционная скульптура на мраморных постаментах. Кейт прошла вслед за ним дальше, в помещение офиса. Он открыл дверь одного из шкафов, и она увидела выдвижные ящики, а в отделении для одежды — несколько его костюмов, висевших на плечиках. Она взяла одну пустую вешалку и повесила свой вечерний туалет рядом с его вещами. Шелковое платье с жакетом как-то очень интимно и по-домашнему смотрелось рядом с его рубашками и пиджаками. Она круто повернулась на каблуках и посмотрела на него. Он подошел к ней и закрыл дверь шкафа.
— Их общий шкаф, — усмехнулся он, нарочито торжественно выговаривая слова.
Кейт оглядела помещение офиса, отметила про себя дорогие и элегантные светильники и великолепную картину в позолоченной раме. Но ее особое внимание привлек старинной работы стол. Вернее, стоявшее на нем серебряное ведро для льда, отражавшееся на полированной поверхности красного дерева, в котором поблескивала запотевшая бутылка шампанского. Вокруг — разнообразные сандвичи и деликатесы. Два бокала и две тарелки свидетельствовали о том, что все это предназначено для интимного завтрака на двоих. Поэтому Кейт смотрела на все это с явным испугом. Бомон перехватил ее взгляд.
— Вам придется работать у меня в галерее целый день, — сказал он, а она-то представляла себе, как сначала ее быстро проведут по всей галерее, а потом засадят в какую-нибудь комнату разбирать гору бумаг. Она никак не рассчитывала на столь изысканный и двусмысленный прием. И тут она сразу вспомнила о менеджере — а где же Бен Стрикленд?
— Я отпустил Бена на целый день — ведь сегодня вы согласились помогать мне, Кейт, — вежливо заметил
Эти слова прозвучали в его устах так интимно и так уверенно, что она почувствовала, что весьма сожалеет о том, что он всего лишь иронизирует над ней. Но она решила перейти в наступление, которое впоследствии превратилось в глухую защиту.
— Осмелюсь сказать, мистер Бомон, что я приехала сюда с намерением поработать в вашей галерее. А если вам требуется партнер, с которым бы вы могли выпить шампанского, то почему бы вам не пригласить свою подружку Соню?
Благодушное настроение Роберта разом улетучилось, лицо приняло жесткое выражение, и она со злорадством отметила эти перемены.
— Луиза говорила мне, что вы можете разговаривать не столь грубо с другими мужчинами. Почему же только я вызываю у вас такую неприязнь. Скажите мне, Кейт, действительно, почему?
Она уже сотни раз задавала себе этот же вопрос, но никогда не могла найти на него ответа. Она знала, что почему-то чувствовала себя гораздо увереннее, когда видела, что вызывает у него гнев, а не восхищение. Размышляя об этом бессонными ночами, она вынуждена была признать, что было бы значительно легче позволить себе поддаться его обаянию — ведь она уже однажды испытала чувство слабости, но, к счастью, вовремя остановилась, спаслась…
Она пожала плечами.
— Причина совершенно очевидна. А вот Луиза не совсем в курсе дела. Вы не единственный из мужчин, которые затрагивают во мне наихудшие струны.
— Ах, да, наслышан — ваш отчим. Но это совсем разные вещи.
Кейт начала гадать, что еще могла рассказать ему Луиза во время этих их бесконечных посиделок за чашкой кофе. И она стала сердиться на нее за то, что та вообще упоминает о ней в разговорах с Робертом.
— Нет, это почти одно и то же. Он такой же упрямый и самоуверенный сноб.
— Но я не… — начал было Роберт, затем повернулся к столу и стал откупоривать бутылку. Пока вино лилось в бокалы, он внимательно смотрел на Кейт.
— Почему же ваша мать вышла замуж за самодовольного сноба, Кейт?
— Потому что они два сапога — пара. Это удивляет вас, мистер Бомон? То, что я вынуждена критиковать собственную мать?
Он, почти смеясь, глубоко вздохнул.
— Что бы вы теперь ни сказали, Кейт, меня уже ничто не удивит. Расскажите мне, чем занимается тот, другой сноб?
Она взяла бокал с вином и пожалела о том, что коснулась этой темы.
— Полагаю, что вы, мистер Бомон, даже можете знать его. Он занимается адвокатской практикой в Мельбурне — его зовут Монт Малверн.
Его брови удивленно поднялись.
— Я слышал о нем. Он довольно известен в своих кругах. И как ваша мать уживается с ним?
— Еще как! Это совершенно бессмысленная жизнь нисколько не тяготит ее. Она встает в десять утра, потом одевается два часа, чтобы отправиться куда-нибудь на ленч в компании местных знаменитостей, потом коктейль с судьями и адвокатами, потом распределение мест, кто и с кем будет сидеть во время обеда — вот чем заполнен весь день моей матери.