Звезды на ладони
Шрифт:
– Что, Надя? – спросила Рая. Глаза у нее в переливающемся свете новогодних гирлянд были совсем черные. Огромные, страшные, черные глаза. Вот она, готика в чистом виде... Наверное, именно на эти бездонные очи клюнул Гюнтер Клапке.
– Ты... этот твой поступок... словом, ты сделала мне очень больно. Мне ведь почти удалось забыть Леона!
– Ничего тебе не удалось, – торжественно произнесла Рая. – Ты его как любила, так и любишь. А Алька должна отступить.
– Ты с ума сошла...
– Это
– Это убьет Альку! Мы и так ее чуть не погубили.
– Не убьет, – хладнокровно произнесла Рая. – Кстати, вот и он...
– Кто? – Надя оглянулась и увидела Леона. Он шел прямо к ним.
– Добрый вечер, Рая... Надя, можно тебя на минутку?
Он повел ее к угловому столику. Пока шли, он успел несколько раз с кем-то поздороваться, кто-то долго тряс ему руку...
– Леон, это недоразумение, – сказала Надя, когда они оказались за столиком, друг напротив друга. – Ты понимаешь, Рая Колесова хитростью заманила меня сюда, а я вовсе не знала, что тут будет этот фильм, эта музыка, ты...
– Надя, ну что ты такое говоришь! – внезапно перебил ее Леон. – Огромное спасибо Рае Колесовой, которая хитростью заманила тебя сюда. Я так рад, что вижу тебя!
– Правда? О, Леон, а как я... – Она прикоснулась к нему, но тут же отдернула свои руки.
– И ты? – Он, усмехнувшись, схватил ее руки и поцеловал.
– Господи, Леон, увидят же! – перепугалась Надя. – Тут полно твоих знакомых! А ну как они Альке доложат...
– Ты не о том беспокоишься, – сказал Леон. – Алька уехала.
– Куда?
– Да что ты все пугаешься! – укоризненно произнес Леон. Он не выглядел смущенным, он ничего не боялся. Он был абсолютно спокоен и смотрел на Надю – как на огонь, как на море. Почти не моргая... – К матери она своей уехала. Вернется только завтра вечером. Ты же знаешь, у нее мать и тетка в Тверской области живут.
Надя вспомнила – уже несколько лет мать Альбины живет в какой-то глухомани со своей старшей сестрой. В той глухомани – воздух и покой, чего в Москве нет и в помине.
– А-а...
– Ты потрясающе красивая.
– Ты тоже... ты тоже очень красивый, – вдруг сказала Надя. – Я, когда тебя увидела, буквально оцепенела вся – такой ты красивый...
– Надя, Надя, ты мне бессовестно льстишь! – засмеялся счастливо Леон. – Ты – единственный человек, который считает меня красивым.
– Но это правда!
– Кто это с вами? – с любопытством спросил Леон.
– Гюнтер Клапке. Он без ума от нашей Раисы... – оглянулась Надя.
Гюнтер и Рая болтали за своим столиком, склонившись друг к другу. Полная идиллия.
– Он иностранец?
– Да. Но
– Спасибо, милая!
– Я тебе хочу пожелать, чтобы ты жил долго-долго и счастливо. И чтобы у тебя всегда были и фантазия, и желание творить... Чтобы ты прославился на весь мир!
– Мне не нужен весь мир, – опять усмехнулся он. – Мне нужна только ты.
– Леон! – умоляюще произнесла она.
– Да, это так, черт возьми! – с легким раздражением воскликнул он. – И вообще...
– Что?
– Я ненавижу Альбину.
– Леон, перестань...
– Нет, правда. Она... она никакая. Пустая. Я не должен говорить о ней плохо, но я не могу больше молчать. Да, я очень благодарен ей за все... Она замечательная хозяйка, она живет только мной, старается угадать любое мое желание... Я ненавижу и себя – за то, что попался в эту ловушку!
– Алька прекрасный человек, – строго перебила его Надя.
– Никто не спорит! Но я не могу жить с ней только потому, что она прекрасный человек и я обязан ей. Я хочу быть свободным, – твердо произнес он.
– Так она и дает тебе свободу, освобождая от всех домашних обязанностей, – возразила Надя. – Любой творческий человек мечтает о такой жене! А я...
– Что – ты?
– Мы не смогли бы быть с тобой вместе, Леон, – беспомощно улыбнулась она. – Я об этом думала. Я тебе таких условий создать не могу. Я... сама работаю, и вообще...
– Да бог с ними, с условиями! – отмахнулся Леон. – Я же говорю – мне нужна ты, ты, только ты!
– Что же делать? – Надя невольно оглянулась и вдруг увидела, что Раи и Гюнтера нет. На столике, прислоненный к пепельнице, стоял Надин номерок. – Вот это да!
– Что?
– Они ушли! Без меня! – Надя быстро сходила за своим номерком. – Ну, Колесова...
– Что ж, пошли и мы, – сказал Леон.
– Куда?
– Я провожу тебя – вот куда. Или ты против?
– Нет...
«Пусть проводит. Ничего страшного в этом нет. Никакого преступления. Он просто проводит меня, и все», – успокоила себя Надя.
На такси они быстро доехали до ее дома. В темном дворе бушевала метель.
– Ладно, ты иди! – сказала Надя, отворачивая лицо от колючего снега. Они стояли у ее подъезда.
– Ты как будто боишься меня! – засмеялся он.
– Я себя боюсь! – закричала она. – Иди, пожалуйста...
– Нет! – Он схватил ее за плечи, повернул к себе. – Я тебе вот что скажу... Надя! Ты меня слушаешь? Так вот – я беру весь грех на себя.
– О чем ты?
– Ты знаешь, о чем!
Ветер завывал в водосточной трубе. Было холодно – никакого сравнения с тем приятным морозцем, с которого начинался этот вечер.