Звезды на ладони
Шрифт:
– Зачем вам такси? – неожиданно возмутилась Рая. – Эти таксисты с вас три шкуры сдерут, особенно когда увидят, что с интуристом имеют дело!
– А что ты предлагаешь?
– Что-что... У меня, слава богу, своя машина есть! Довезу вас в это ваше Усольцево, чего уж там.
– Райка, ты не понимаешь – Гюнтер очень серьезный человек... Я тебя знаю – ты, еще не доезжая до МКАД, начнешь умирать с тоски...
– Шелестова, ты меня обижаешь! Я, может, любому поводу вырваться из дома рада... Колесов дома сидит –
При упоминании о Гене Колесове Надя моментально смягчилась. В самом деле, уж лучше месить подмосковную грязь, чем целый день провести в компании этого человека...
В двенадцать Надя с Гюнтером стояли на углу у Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинки), возле памятника Достоевскому. Лицо у Гюнтера было еще больше сморщено, сосредоточено, все в отечных мешочках и складочках – вчера вечером он обсуждал с Максом Васюткиным, восходящей звездой русской литературы, проблемы ненормативной лексики. Гюнтер с Максом тянули пиво, а Надя добросовестно переводила на немецкий некоторые пассажи Васюткина, которые, впрочем, были непонятны многим и на русском языке...
Стоял мороз – из их ртов валил пар, мерзли ноги и кончики пальцев. На Гюнтере была милицейская ушанка, купленная недавно на Арбате...
«Чем-то он похож на Достоевского... – подумала Надя, поглядывая то на памятник, то на своего спутника. – У обоих одинаковое выражение лица!»
– Такси опаздывает, – мрачно констатировал Гюнтер по-немецки. – Надя, может быть, закажем другое?
– Минутку, – Надя достала сотовый и мерзнущими непослушными пальцами принялась набирать Райкин номер. – Раиса, ты где?
– Напротив вас. Только что подъехала... – сердито отозвалась Рая. – А рядом – он, твой дойчер?
– Рая! – Надя покосилась на Гюнтера, словно тот мог слышать их разговор, и нажала на кнопку отбоя. – Гюнтер, пора!
У дороги стояли белые «Жигули» с помятым крылом.
Они залезли на заднее сиденье.
– Познакомьтесь – Рая, моя подруга с детства... Гюнтер...
– Отшень приятно... Райя? О, так странно – ведь это значит... Эдем, да? Парадайз?
– Чего? – сказала Рая, сидя вполоборота и с подозрением разглядывая милицейскую ушанку Гюнтера.
– Рай, Гюнтер имеет в виду рай, – терпеливо пояснила Надя.
– А-а... Ну ладно, поехали, что ли?
Рая была в новой темно-синей дубленке, которую Надя видела в первый раз, в темно-синей песцовой шапке, из-под которой торчали ярко-малиновые пряди, извивавшиеся, точно змеи, а на шее – канареечно-желтый мохеровый платок. Косметики Рая тоже не пожалела.
«Вот чучело! – с досадой подумала Надя. – Не хватало еще, чтобы моему Клапке последние впечатления о его поездке испортили...» Она любила свою подругу и готова была простить той все ее чудачества, но Гюнтер Клапке вряд ли сможет оценить мадам Колесову по достоинству...
–
У Раи были свои представления о светской беседе.
– Рая... – тихо застонала Надя. Поскольку она сидела непосредственно за водительским сиденьем, то попыталась коленом пихнуть кресло.
– Ой, Шелестова, не тряси меня! – огрызнулась Рая. – А то прямым путем в тот парадайз попадем!
– О нет, нет! – энергично затряс головой Гюнтер. – Совсем не есть фуфло... Этот город моей мечты. А какие люди... Вундербар!
– Чудесно, – тут же перевела Надя. – Раечка, все-таки не хотелось бы, чтобы ты отвлекалась от дороги...
– Шелестова, ты же знаешь – я ас из асов! – возмутилась Рая. – Гюнтер, а морозы у вас на родине такие же?
– Что вы, фройляйн, никакой сравнения!
– Гюнтер, Рая у нас не фройляйн, а фрау, – поправила Надя.
– Шелестова, не будь занудой... Гюнтер же сказал мне комплимент! Да, Гюнтер?
– Безусловн, безусловн! Вы, милая Райя... Райя... превосходн водиль машина! Я хочу поблагодарит вас, что вы согласиль на эту поездка.
Надя закрыла глаза и устроилась поудобнее. В конце концов, ничего уже не исправишь.
– Гюнтер, а тяжело быть писателем, признайтесь? Это я к тому, что вы все сами из головы придумываете? Я видела вашу книгу у Надьки – такой талмудище...
– Вас? – оживился Гюнтер. – То есть что вы имель в виду?..
– Ну, просто – гроссбух! Гроссбух – это по-немецки «большая книга», я знаю!
– О, да...
– Я, между прочим, бухгалтер – тоже какое-никакое отношение к книгам имею...
За окном мелькали черные деревья, автобусные остановки, заледеневшие витрины, качались на ветру новогодние гирлянды... Надя заснула.
Проснулась она только часа через полтора.
Рая и Гюнтер продолжали болтать и были уже на «ты». Вопреки всем Надиным опасениям, Рая не изнывала от тоски в обществе многомудрого писателя, а Гюнтер, судя по всему, был в восторге от ярких красок русской матроны. А ведь совсем недавно Надя была уверена в том, что герра Клапке интересуют исключительно модернизм, двойственность сознания и перспективы дуализма!
– Нет, на самом деле я свободная женщина, – разглагольствовала Рая. – Хотя, конечно, феминисткой меня тоже не назовешь. У меня есть муж, но его мнение не является для меня решающим. Словом, я сама себе голова...
Надя закашляла.
– А, Шелестова, ты проснулась! Меня тут Гюнтер спросил, как я смотрю на брак, а я ему отвечаю...
– Я слышала, что ты отвечаешь, – перебила ее Надя. – Ты мне лучше скажи, где это мы сейчас?
За окном тянулись бескрайние снежные поля – вид настолько унылый и мрачный, что ей стало немного не по себе.