Звезды на твоей стороне
Шрифт:
За автомобильным окном замечаю Элайджу. Его руки засунуты в карманы чёрного пальто. На лице мелькает сосредоточенность и решимость. Точно как и в предыдущий раз.
Синхронно с Ником выхожу из автомобиля. Элайджа приветственно кивает, и мы не остаёмся в долгу.
— Я знал, что нашей матери нельзя доверять, — горько и вместе с тем злобно говорит Ник.
— Ты не виноват, Никлаус, — Элайджа кладёт руку на его плечо, таким образом подбадривая. Вот она, братская поддержка, а я снова стою в стороне. Как бы хотел снова стать частью их семьи.
— До полнолуния осталось мало времени, — учтиво напоминаю о том, что пора действовать, и прохожу между ними, направляясь в сторону заброшенного дома.
Через пару десятков шагов замечаю горящие факелы, расставленные по углам пентаграммы. Огонь устрашающе начинает потрескивать, когда мы приближались к Эстер с Фином.
За братом и матерью замечаю две удаляющиеся фигуры. Сразу понимаю, что это Бонни и её мама Эбби. Совсем скоро, эта женщина станет вампиром.
— Сыновья, подойдите, — просит нас мать и делает шаг в нашу сторону. Фин рукой перекрывает ей дорогу, и мне становится смешно. Неужели он хочет умереть? Не видит смысла жить? Так распоряжаться своей жизнью глупо.
Я подхожу к пентаграмме и останавливаюсь, когда языки пламени предупреждающе поднимаются вверх. Чувствую жар, исходящий от каждого из них, и делаю шаг назад.
— Что бы ты о нас не думала, убийство собственных детей, это жестоко, — осуждающе говорит Элайджа. До меня доходит, что я пропустил свою реплику. Чёрт с ней, лучше бы побыстрее всё это закончилось.
— Я лишь сожалею, что не позволила вам умереть тысячу лет назад.
— Хватит, мне наскучила эта болтовня, — Ник приближается к защитной пентаграмме, которая с минуты на минуту должна потерять свою силу. — Прекращай уже или я верну тебя в ад!
— Все вы сущее проклятье, растянувшееся на многие столетия, — мать будто не слышит слов Клауса, — и если вы пришли молить о пощаде, простите, но вы пришли зря, — выносит смертельный для нас приговор. Смотрю в её каменное лицо, презирая. Стискиваю скулы, чувствуя колющую боль внутри, оттого, что родная мать желает смерти своим детям. Замечаю, что одинокая слеза прочерчивает её лицо. Возможно, ей тяжело, но она всё равно не отступает от своих намерений.
— Ты же не хочешь этого делать… — подавленно твержу. Сам не понимаю, отчего озвучиваю свои мысли, но уже поздно. — Остановись.
Она поворачивает голову, смотрит в мои глаза, заглядывая в очерственелую душу, и в чертах её лица проскальзывает едва уловимое: «прости». Сердце сжимается в судорогах. Мне не было так больно в предыдущий раз, так почему же сейчас чуть ли не плачу? Что со мной не так?
Ухожу в себя, задаваясь этим вопросом. Чувство отверженности строит вокруг защитную оболочку, и я отгораживаюсь от этого мира.
— Нет! Сёстры, не покидайте меня! — испуганно кричит мама, возвращая меня в реальность.
Открываю глаза, и в следующую секунду столб пламени возвышается вверх, а его языки
Тупо смотрю перед собой, пребывая, как мне кажется, в шоковом состоянии. Чья-то тяжёлая рука ложится мне на плечо, и я вздрагиваю.
— Не знаю, как тебе это удалось, но… Спасибо, Кол, — благодарственно говорит Ник, улыбаясь одними губами. Я смотрю на него, и мне почему-то становится ещё больнее.
— Я… Мне надо идти, — словно в бреду говорю и убегаю, желая остаться со своими мыслями наедине.
Острые ветки задевают меня, царапая руки и лицо, но не обращаю на это внимания и продолжаю бежать. Такая боль, как от мелких царапин, не может сравниться с тем, что творится внутри. Я словно только что обратился в вампира. Всё, как тогда: в первые часы моей вампирской жизни. Чувства обостренны. Я желаю только крови. Желаю утолить свой голод. Меня раздирает на части чувство вины и потребности убивать. Не могу справиться.
Слишком тяжело.
Останавливаюсь. Я зол, как бешеный зверь. Кажется, что способен убить любого, кто появится на пути. Понимаю, что мне срочно нужна ведьма, как психически больному человеку врач. Единственная сильная ведьма, до которой будет несложно добраться — Бонни. Нужно навестить старого друга.
Не задумываясь, иду в сторону её дома. Трачу на дорогу каких-то пару минут. У порога стучу в дверь. Слышу крохотные шаги, а через мгновение вижу лицо Кэролайн. Она в растерянности распахивает свой маленький ротик.
— Я к Бонни, — говорю я, топчась на пороге и отвечая на немой вопрос куколки. — Может, позовёшь?
Кэролайн в замешательстве склоняет голову на бок. Нахмуренные брови сходятся на переносице.
— Но её мать… — неуверенно шепчет она.
— Брось, Кэролайн, — отмахиваюсь я, — это всего на пару минут.
Мисс Форбс уходит позвать Бонни, и, пока их нет, осматриваю дом. Скромненько, но уютно. Интересно, когда мне в последний раз было уютно в собственном доме среди семьи?
Поднимаю взгляд, когда слышу тяжёлые шаги. Нетрудно догадаться, что это Бонни. Ей тяжело, потому что её мать убили, а, если быть точнее, превратили в вампира.
— Что тебе нужно? — севшим голосом, но негостеприимно спрашивает она. Глаза красные и опухшие. Бедняжка. Скорбит по матери.
— Ты должна мне помочь.
— Уходи, Кол, я не в настроении, — она закрывает передо мной дверь, не желая видеть вовсе. Но я останавливаю её, подставив ногу.
— Не так быстро, — ухмыляюсь. — За тобой должок, Бонни, и, думаю, будет не по-человечески не помочь мне.
Бонни открывает дверь и смотрит на меня с глубочайшим пренебрежением, будто это я убил её мать.