Звёзды со вкусом красной икры
Шрифт:
Узнаю, что Вольтер не попал в финал «Евровидения». В принципе, с такой песенкой это неудивительно. Да и вокальные данные его связок, опухших от криков после приёма алкоголя, оставляют желать лучшего. Ну ничего-ничего, мысленно утешаю я парня, будешь петь теперь на «Дожинках» и празднованиях 500-летия того или иного райцентра. По крайней мере, стабильная аудитория из зевающих БРСМовцев и стареющих доярок ему обеспечена.
Я стремительно выбегаю из офиса едва минутная стрелка на наших механических часах переваливает за 12 после шести. На улице я полной грудью вдыхаю заключительный майский ветер и сам себе говорю: «И это только вторник».
Я сижу в убогом и столь же пафосном баре в самом что ни на есть центре Минска. Он стилизован под помещение больницы, что уже трудно назвать удачным решением. Официантки пошловатенько одеты как медсёстры, много белого кафеля, приборы приносят в громыхающих металлических суднах. Ножи похожи на скальпели, водку наливают из шприцев с точностью до миллилитра, а над барной стойкой крупно выведено «Скорая помощь». Роль подсветки выполняют лампы как в операционной, есть пара коек «с капельницами» и «лаборатория для анализов-туалет».
Для буднего дня здесь на удивление шумно и несвободно. Студенты из числа «золотой молодёжи», строители-плиточники, менеджеры по продажам, программисты, бармены – все сливки интеллектуального общества. Я приткнулся к краю стойки и потягиваю коктейльчик, не снимая солнцезащитных очков. В трудодни я много не употребляю, это негативно сказывается на работе на следующее утро.
Главное в таких местах не нарваться на какого-нибудь знакомого. Всё-таки иногда нужно оставлять время для самого себя и обходиться безо всяких ассистентов. В этот раз насладиться покоем не удаётся – активно работая плечами ко мне продирается «кожанка», крепко держащая за руку Кристинку. Я ведь до сих пор не знаю его имени, грустно думается мне.
– Привет! А ты чего здесь? По работе или так?
– Вроде как и по работе тоже, – отвечаю я, пожимая руку кожанке, который улыбается мне как бабуин. – Нас не представили в прошлый раз.
– Сеня, – бурчит громила.
– Толя, – в унисон отвечаю ему я.
– Мальчики, давайте выпьем, – говорит Кристинка.
И мы пьём. Я беру пиво, ибо с местными ценами на коктейли я долго не протяну, а пиво сегодня, по случаю буднего дня, есть и белорусское, что обычно автоматически означает дешёвое. Кристинка небрежно тыкает наманикюренным лимонным пальчиком в «Секс на пляже», Сеня берёт пятьдесят грамм водки.
– А когда выйдет моё интервью? – хлопая глазками, спрашивает Кристинка.
Вообще она миленькая, но на её периферийную ограниченность уже наслаивается слой псевдопопулярности, отчего она безумно кокетничает.
– Думаю, завтра-послезавтра.
– Здорово! У меня до вас было всего два интервью. И это так весело!
Не могу разделить её щенячий оптимизм, к тому же к стойке протискиваются какие-то малолетки, которые спрашивают, та ли самая она Кристинка. Получив утвердительный ответ повизгивают и лезут за своими дешёвыми «Сяоми», чтобы сделать селфи.
Я невольно поворачиваюсь к Сене.
– А много за статьи платят? – титановым басом спрашивает он.
– Хочешь подвинуть меня с единоличного Олимпа?
Этот бычий взгляд не выражает, кажется, ничего.
– Ты попробовать хочешь или как?
Сеня почему-то смотрит на свои руки.
– Да не, я просто спрашиваю. У нас в Кобрине если ты безрукий делать вообще нечего. А даже если с руками всё равно как-то никак.
Эх, Виктор Степанович, не дожили вы до тех времён, когда ваши тайные последователи разлетятся по всей Руси великой, по всему экс-СССР. Я говорю:
– Ты пока выпей немного, Сеня. Расслабься. Напрягает тебя наша сумасшедшая столица?
– Да, я ведь вообще в деревне вырос, – оживляется Семён и движением заправского столичного кутилы показывает бармену, чтобы тот плеснул ещё. Он извлекает из кармана смятую десятирублёвку и смачно хлопает ей по стойке. Парочка хипстеров испуганно оборачивается, я злорадно улыбаюсь им в лицо.
– Я тебе так отвечу: выше головы не прыгнешь, старик. Я стараюсь писать много и хорошо, а потолок всё равно есть. Ты лучше в айтишники иди.
– Не, ну сколько?
Я набираю на калькуляторе в телефоне сумму и показываю.
– Это в долларах?
– Побойся Всевышнего, Сеня. Рубли, конечно.
– Не, ну так-то нормально. Сидишь, печатаешь себе по восемь часов и привет. А я корячусь под раздолбанными «Жигулями» и «Фольксвагенами» и света белого не вижу.
Хочется и мне рассказать Сене, какой свет вижу я, проведя на своей железной заднице 8, а то и 9 часов за плохоньким экранчиком двухлетнего ноутбука. И как усиленно заталкиваю геморройные шишки туда, откуда они вылезли. И как спина болит. Нет, парень, ничего этого ты не услышишь. Пусть я останусь в твоих глазах столичным прожигателем жизни.
– О чём секретничаете, мальчики? – возвращается к нам Кристина. – Зайчик, я забыла куртку в машине, не сходишь?
Сеня слазит с барного стула с неповторимой медвежьей грацией и так, что кажется в метре от меня сходит селевой поток высотой метров 10. Он улыбается и шествует к выходу. Толпа перед ним просто расступается.
– Встречаешься с ним? – спрашиваю я Кристинку.
– Иногда, обычно нет, – смеётся она. – Вот продюсера найду и в Москву уеду рэповать, на хер он мне там нужен будет? У тебя, кстати, нет продюсеров свободных?
– Немного было. Могу отсыпать по-дружески. Оставь свой телефон.
– Пиши в Вайбере. А тот этот цербер бесится, когда мне мужчины звонят. Ревнивый.
Сеня возвращается. Мы пьём. Расставаться с ними не хочется, но мне и вправду пора. Всё-таки Ирка дома, какими бы токсичными ни были эти отношения. Я прощаюсь с новыми попутчиками своей жизни и выхожу к стоянке такси.