Звёзды со вкусом красной икры
Шрифт:
Всё. Можно сходить на обед. Зову Свету, она отводит взгляд и тихо говорит: «Надо поработать». Беру Глеба. Люблю, когда он болтает, хотя и несёт порой такую херню.
Спускаемся в кафетерий к Вадиму и Саше. Я беру плов (за 4 бакса!), Глеб – пасту болоньезе. После забойных материалов меня здорово пробивает на еду, Глеб же ковыряет вилкой макароны и рассказывает, как он вчера заволок домой студентку из «Пумы». Про его похождения я слушаю краем одного уха. Чужие подвиги мне не интересны, поэтому я реагирую сдержанно. Вновь к диалогу я возвращаюсь, когда Глеб начинает перечислять последние хайповые новости.
Чёрт, новости это определённо его тема! Парень в курсе побольше моего. Например, он сообщает, что Триполи почти захвачен, а следы «Новичка» из Солсбери привели в Бирмингем. Глеб, на мой взгляд, просто прожигает жизнь на нашей тухлой работе. Я намекал, что в Москве его вместе с креслом уже давно бы выкупил РБК или RT, но он почему-то упорно отказывается. Наверное, для него важно быть причастным к либеральной тусовочке.
Мы возвращаемся. Все как раз разошлись, только Иваныч наворачивает домашних котлеток с пюрешкой. Желаем ему приятного аппетита и садимся за мониторы. Интервью уже читает в Google Docs Настя, её розовый курсор застыл на середине текста, а сама она, наверняка, побежала на рандеву к Грифону Николаевичу. Статус любовницы сопряжён с массой побочных трудностей, одной из которых является полное отсутствие нормального распорядка жизни.
Помогаю Глебу с обзором новостей за неделю. Делаю отметку в Trello, что часть ревью сделал я (это влияет на гонорар). Команда потихоньку возвращается с обеда. Настя скидывает интервью с правками, пока я печатаю для своей халтурки про смену власти в Казахстане. Последнее (выдуманное мною) шаблонное предложение, естественно, вычеркнуто. Пока то да сё, наступает полпятого вечера. Офис накрывает всеобщий расслабон. Я нахожу клёвую тему «Пять заведений Минска, которые лучше не посещать никогда» и прошу у Иваныча список рекламодателей, которые отказались давать у нас рекламу. В списке их оказывается штук 50, но я отбираю самые трешовые заведения и сбрасываю Насте для утверждения. Та лениво ставит большой палец вверх, а значит на понедельник у меня появилось дело.
Оставшееся время валяю дурака в Интернете, закидываю постик в Фейсбучек и заигрываю со Светой. Она хихикает, пятничное настроение окутывает и её. Хочется её куда-то позвать, но вы же помните, что я против служебных романов. Кроме того, есть ещё одно препятствие. О нём, точнее о ней, я расскажу позже.
Первым срывается Иваныч. Желает всем приятного уик-энда. Я от души желаю ему того же. Потом ретируется Глеб. Тоже с пожеланиями. Ну и так далее. Я продолжаю бессистемно читать в Интернете то слова песни «И снова третье сентября», то про новые версии гибели группы Дятлова, то список из десяти лучших сериалов лета, ибо планов на вечер пока не имею, к тому же у меня снова начинает болеть голова. Когда тебе за 30 пить гораздо сложнее, чем когда тебе 20. Особенно негативно сие сказывается на мозговой деятельности. Меня спасает только мой исключительный профессионализм.
Последней из «рабов» уходит Оля. Она специально подходит ко мне и желает классно отдохнуть. Я пялюсь на её каре и улыбаюсь. Надеюсь, искренне и открыто и даже успеваю напомнить ей, что в кино в эти выходные будет премьера очередной серии её любимых оттенков серого. Она просто расцветает и благодарит с удвоенной энергией.
Я заглядываю к Козиятко. Она делает вид, будто ещё что-то доделывает и, не поднимая глаз, напоминает мне про собрание в понедельник. Я желаю ей хорошего вечера, спускаюсь, миную кафетерий и плюхаюсь на заднюю площадку только подъехавшего автобуса.
На два дня я должен быть абсолютно свободен от слов.
Токсичные отношения
Я вываливаюсь из автобуса в районе Новой Боровой. Это модный и яркий микрорайон, хотя мне он не нравится своим псевдопафосом, фальшивыми улыбками его обитателей и обилием керамогранита. Здесь обитают большие белые акулы, которые думают, что ухватили жизнь за причинное место и по достоинству наслаждаются её благами. Меня успокаивает только то, что в нашей стране за решётку могут отправить кого угодно и когда угодно, что делает улыбки жильцов данной локации скорее нервными.
Дома ждёт Ирка Примакова. Мы вроде как живём вместе, хотя мои чувства к ней давно остыли, а у неё ко мне вряд ли было что-то большее чем, «хах, забавный парень и знает много». Но кое-что всё-таки осталось. Мне нравится её профиль, я балдею от того, как она говорит по-испански и от водопада волос цвета палисандра, которые некогда представляли собой длинную косу. Когда мы появляемся в компании и я отблёскиваю своей лысиной, сразу доносятся шуточки про то, что у Ирки волос припасено на двоих.
Когда её спрашивают, чем она занимается, Ирка всегда говорит что фрилансит. Я же всегда отвечаю, что она занимается херней. Она немного печёт торты на заказ, немного делает смешных зверьков из фетра, немного ведёт свой трэвел-блог и немного Instagram с обзором столичных рыгаловок-кофеен. Я говорю, что ей ещё нужно освоить «ногтики» и тогда она будет отражать собой полный комплект современной фриланс-бутафории. Ирка – прекрасный редактор, здорово пишет и знает несколько языков, но оставила хороший портал и теперь интровертит дома. Это не могло не отразиться на её характере.
Одно из основных занятий Ирки – талдычить мне про то, как прекрасно быть вольным художником. Какая она тут сама себе хозяйка, как успевает сходить на пилатес, зайти в кофейню, смотаться в центр, заехать к маме и посетить выставку собак. И это всё за то время, пока я спокойно рерайчу под кондиционером весёлые переводы. Я не спорю, плюсов у фриланса хватает, вплоть до того, что она может условно херачить своих фетровых лисят и оленят под пальмами Гоа и там же набирать текстики для женских ресурсов. Но она тактично умалчивает о неоднократных случаях кидалова, а также о тех двух славных осенних месяцах, когда смущаясь и нервно заламывая руки, просила у меня денег на материалы для игрушек. Честно говоря, тогда я впервые испытал странную шовинистическую удовлетворённость от того, что моя женщина не может себя обеспечить.
Мы с Иркой друг друга стоим – два странноватых невротика, сошедшиеся на иллюзорном единстве интересов. Ну и сексуальном влечении с моей стороны, разумеется. Которое, как вы знаете, в лучшем случае живёт два года, а у меня едва продержалось 365 дней. Ирка – бревно, да ещё и с нулевым размером груди (что вообще является бедой современных девиц), и с этим я ничего не могу поделать. Нет, конечно, можно было бы профинансировать операцию по увеличению груди или что-то в этом роде. А вот с тем, что она бревно я точно ничего не могу сделать. Может и могу или, как сказали бы феминистки по любому другому поводу, «должен», но я уже не хочу. А если я не хочу, заставить меня может только хорошо смазанный автомат, приставленный ко лбу.