Звёзды стертой эпохи
Шрифт:
— Но я твоя невеста, Цун, — тихо, не замечая слез, прошептала Лала.
— Это уже давно не так! Ты мне не нужна! — Резко развернувшись, киборг вылетел из помещения, оставив шокированную меня и заплаканную Лалу на попечение Руша.
___________________________
керилизит — выдуманный элемент. Будет что-то на подобии урана, только помощнее в плане энергии и менее радиоактивен.
Глава 20
— Лалана? — мне было больно смотреть на девушку, тыльной
— Знаю, — повернувшись ко мне, нацоя широко улыбнулась. — Просто переживает за меня. С тех пор, как его шаттл тогда взорвался, Цун переживает, что я не буду с ним счастлива. Но он не прав.
— Когда это случилось? — я от чего-то боялась задавать этот вопрос киборгу, а вот кучерявая и искренне влюбленная в него Лалана казалась мне подходящим собеседником.
— Погодите, дамы, — Руш приподнял руку, останавливая диалог. — Для начала давайте разместим вас обеих и отправиться дальше. Поговорить вы успеете и по дороге. Кира, как спина?
Словно в ответ на этот вопрос, в пояснице прострелило болью, заставив зажмуриться.
– Так и знал, — не обращая внимания на нацою, Руш осторожно поднял меня на руки, полностью игнорируя протесты. Выходя из каюткомпании, Агент чуть склонил голову, и я смогла через мутноватое стекло рассмотреть тревогу в его глазах. Глядя на меня, хмуря брови, Руш обратился к Лалане. — Тот небольшой бокс — все твои вещи?
— Да, — Лала шла за нами, с интересом рассматривая небольшой челнок.
— Это хорошо, так как каюты у меня совсем небольшие. И если нужно будет кого-то еще прибавить к этой экспедиции — ему придется спать в грузовом отсеке.
Руш остановился перед одной из уских дверей, которая по команде отъехала в сторону. За ней было узкое помещение каюты, состоящей из койки у стены, ниши шкафа и откидного столика. Полшага между стеной и койкой были единственным свободным пространством, а свет шел из искусственного окна напротив.
— Санитарная зона общая. Душ пока не чаще одного раза в три дня, так как вода нужна Кире для лечения. Кухню ты уже видела. Доступ в грузовой отсек и медблок запрещен. Располагайся. Я устрою Киру и вылетаем. Думаю, минут через десять.
— Спасибо, — несколько растерянно оглядывая узкое пространство новой комнаты, с запинкой произнесла Лалана.
Да, я бы тоже удивилась. На том корабле, с которого она только что сошла, явно комнатки побольше. Мне же было вполне комфортно и в такой, после «блохи».
Руш сделал несколько шагов дальше по коридору, и я не вытерпела, когда дверь в куюту Лалы закрылась:
— Я могу дойти сама.
— Не сомневаюсь, — тихо, улыбаясь за стеклом маски, произнес Агент. — Но мне нравиться носить тебя на руках.
— Я же тяжелая! — тихий вскрик возмущения потонул в шипении открывающейся двери. Щеки затопило смущение от этого нелепого признания.
— Явно полегче дафны* будешь, — фыркнула Руш, боком занося меня в комнату и осторожно опуская на пушистое голубое покрывало.
Возмущенно фыркнув, не представляя даже, куда нас заведут эти несерьезные перепалки с налетом какой-то романтики, я легонько стукнула Руша кулаком по плечу. Мой жест возмущения не остался незамеченным, но Агент промолчал, медленно вытягивая ладони из под моего тела.
Смена положения вызвала очередной приступ боли, хотя еще утром я была уверенна, что уже почти здорова. Руш придержал голову, которая стала вдруг неподъемной, и опустился на край койки.
— Слишком долго сидела. Придется теперь до вечера пролежать здесь. Хочешь, могу дать спазмолитик. Станет легче, — с грустью в голосе, произнес этот таинственный мужчина, чье лицо опять скрылось за зеркалом.
Я только покачала головой. Не хотелось никаких уколов. Только бы снять эту маску и посмотреть на Руша без этих теней и размытостей по краям.
Потянувшись, я попыталась вытянуть покрывало из под себя, чтобы укрыться, так как чувствовала некоторую уязвимость. Сейчас, когда лицо Руша было от меня спрятано, я ощущала себя почти голой перед ним. Ткань застряла где-то под попой, и у меня никак не хватало сил ее вынуть.
Заметив мои попытки, Руш поднялся, и отобрал край покрывала из рук.
— Ты неугомонная женщина. Тебе говоришь лежать, а ты ерзаешь словно на углях, — мне показалось, что возмущение напускное, но не видя лица, я не могла сказать с уверенностью
— Мне холодно и дискомфортно, — тихо ответила, все еще не избавившись от ощущения уязвимости.
— Не обязательно пояснять, — Руш аккуратно потянул ткань, нагнувшись надо мной. — Я все вижу в твоих глазах.
Мягкая ткань укрыла меня от кончиков мягких туфель без каблука, что заменяла мне здесь привычные военные ботинки, до подбородка.
— Я в некотором замешательстве, — прикрыв глаза, честно призналась, не в состоянии избавиться от чувства неловкости.
— Не стоит. Я вижу, что тебя озадачивает, и, кажется, немного пугает то, что происходит между нами, но не стоит. Не переживай об этом, — голос мягкий, уговаривающий был не похож на обычный тон Руша, а от этого становилось еще больше не по себе.
— Перестань. У нас есть дело, и ничего такого я не… — серая стена показалась в этот момент мне куда более интересной, чем собственное смущенно-растерянное выражение лица, отразившееся в маске Агента. Договорить я не успела, так как в середине фразы к моим губам прижался теплый, шершавый палец. Кто-то сам снял перчатки.
— Не вздумай сказать, что ничего не заметила, ташва, — и какая-то угроза, смешанная с обещанием, от которой внизу живота вдруг все сладко скрутило.
— Что я не заметила? — и такая проказливость детская проснулась внутри, что я сама себя не узнавала.