Звезды в волосах
Шрифт:
— Вот как мы будем танцевать, — сказала мама. — А теперь засыпай и увидишь все это во сне. Завтра я отдам тебе поиграть свою программку с маленьким карандашиком.
Как хорошо помнила Гизела это платье! Наверное, ее маме понравилось бы, что она наденет его сегодня, отправляясь к императрице — императрице Австрии.
Гизела ничего больше не искала в сундуке. Она захлопнула крышку и побежала вниз к себе, унося платье. При свете она увидела, что оно было измято и сморщено от долгого лежания в сундуке, и позвонила в колокольчик.
— Вы поздно сегодня вернулись, мисс, — сказала она, входя в комнату.
— Меня задержали, — ответила Гизела. — А теперь я бы хотела попросить тебя кое о чем. Выглади мне это платье, хорошо?
— Ого! Откуда оно у вас, мисс? — удивилась Элси. — Очень симпатичное, не так ли? Но немного старомодное. Вы могли бы надеть его на маскарад!
— Я собираюсь надеть его сегодня, — сказала Гизела.
— По какому случаю, мисс? — поинтересовалась Элси.
— Мы с отцом приглашены на обед, — ответила Гизела.
— Приглашены на обед! Ну надо же! Не припомню, чтобы такое случалось раньше, мисс.
— Да, действительно, — согласилась Гизела. — Сегодня исключительный случай, и мне нужно что-то надеть. Это платье моей мамы.
— Очень милое, — сказала Элси. — Может, никто и не заметит, что оно немного вышло из моды. Сейчас все носят турнюры — видели новое платье хозяйки? Оно все собрано назад. Стоит, наверное, кучу денег, но шикарное. Вам бы такое пошло, мисс.
— Мне пойдет вот это! — возразила Гизела. — Оно лучше моего старого, голубого.
— Ах, этого! — пренебрежительно отозвалась Элси. — Только недавно я говорила кухарке, когда штопала его:» Оно годится разве что на помойку и никуда больше «.
И тут же, как бы поняв свою дерзость, Элси взяла атласное платье.
— Простите, мисс, — сказала она. — Мне не следовало так говорить. Это не ваша вина. Я иногда просто выхожу из себя, когда вижу, сколько денег тратится попусту на наряды хозяйки, а у вас так ничего и нет.
— И этого тебе не следовало бы говорить, — заметила Гизела, стараясь быть как можно строже.
— Знаю, что не следует, мисс, — согласилась Элси. — Но я уже сказала!
Она улыбнулась Гизеле чуть нагловато и вышла из комнаты, унося платье, Гизела еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Элси служила в Грейндже уже семь лет, и ни леди Харриет, ни кто-либо другой не были ей помехой, если она собиралась высказать свое мнение. Она была неукротимой, и Гизела, слыша ее нахальные замечания, не могла не смеяться — ведь маленькая служанка всегда говорила правду, что очень многим не нравилось.
Гизела сняла амазонку, вымылась и попыталась уложить волосы в чуть более красивую прическу, а не как придется, что обычно делала. Нет сомнения, подумала она, глядя на себя в зеркало, что ее волосы почти такого же цвета, как у императрицы. Темно-рыжие, цвета медного бука, с золотым отливом, они рассыпались мелкими волнами по плечам и заструились ниже пояса.
Когда она вспомнила блестящие косы императрицы, ей стало стыдно. Она не слишком часто мыла и расчесывала свои волосы. Трудно заботиться о внешности и думать о том, как ты выглядишь, когда внизу тебя ждет пропасть работы и мачеха не забывает постоянно напоминать, что ты противная дурнушка.
Сейчас она засомневалась, так ли это. Ей никогда раньше не приходила мысль внимательно рассмотреть себя в зеркале. Возможно, думала она, вглядываясь в свое отражение, ее лицо не такое уж и некрасивое, как она раньше полагала. Для нее образцом красоты служила ее мать. И потому что сама Гизела не была блондинкой с бело-розовым цветом лица, она считала себя уродливой. По ее мнению, другого типа красоты быть не могло.
Но императрица была самой красивой женщиной из всех, кого Гизела когда-либо видела. Она вспомнила, как прекрасны ее синие глаза, рыжие волосы и белая кожа; Гизеле очень захотелось поверить принцу, что они похожи.
— Нет, не может быть! Ему это показалось, — заявила Гизела своему отражению. И тем не менее она начала улавливать какое-то сходство в овале лица, форме губ и разрезе глаз, в которых действительно отражалась, правда очень слабо и нерешительно, ослепляющая красота императрицы.
Она боролась со своей прической, пока не вернулась Элси. Маленькая горничная помогла ей заколоть тяжелые косы на затылке и зашнуровать платье, выглядевшее совершенно иначе теперь, когда складки и оборки были разглажены.
— Если мне позволено будет сказать, мисс, — заметила Элси, — вам не стоит носить бледно-голубой. С вашим цветом волос вы бы прекрасно смотрелись в черном или темно-голубом, вроде тех камней, что носит хозяйка.
— Ты хочешь сказать, сапфиров, — уточнила Гизела.
— Да, именно. Этот голубой слишком пресен для вас.
— Мне кажется, я выгляжу прекрасно, — решительно произнесла Гизела, не отрывая взгляда от зеркала.
Она и в самом деле чувствовала себя совершенно необычно. Ей никогда еще не доводилось носить платья, столь мягкого на ощупь, аккуратно пригнанного по фигуре, подчеркивающего мягкие, плавные линии груди и тонкую талию.
— Я бы вас не узнала, мисс, — засмеялась Элси. — Наверное, все дело в прическе.
— Да, я тоже так думаю, — улыбнулась Гизела. Она взяла старую черную накидку, которую помнила с тех пор, как была ребенком, и набросила ее на плечи. У нее был веер. Сломанный. Но она решила не открывать его; к счастью, в ящике нашлась пара перчаток, правда заштопанных, но зато чистых. Наконец, она была готова, и Элси проводила ее до дверей.
— Надеюсь, вас ждет шикарный обед, мисс. Вы вполне заслуживаете его. — Элси выглянула в коридор. — Все спокойно, — сообщила она, и они обе знали, кого опасаются встретить.