Звезды в волосах
Шрифт:
— Теперь я начинаю что-то вспоминать о Стефани.
Она внезапно уехала. Помню, моя мать говорила…
Императрица неожиданно замолкла и взглянула на принца. В его глазах сверкнул огонек, который невозможно было скрыть. Императрица в ответ едва заметно улыбнулась.
— Мы поговорим об этом в другой раз, — сказала она. — Теперь, благодаря вам, Рудольф, я сама вижу явное сходство между нами, но объясняется это, должно быть, тем, что обе мы родом из Австрии.
— Какое может быть сходство между нами? — удивилась Гизела. — Вы такая прекрасная, мадам… Я в жизни не встречала таких красивых людей.
Императрица улыбнулась.
— Ты молода и еще не знаешь, как нужно обращаться со своей внешностью, как пользоваться тем, что даровано тебе природой, — сказала она, — Но ты тоже могла бы быть красивой. За твоими волосами нужен уход, как и за кожей лица, ты еще не научилась умению подчеркивать красоту глаз или губ. Но это придет со временем. Ах, молодость, молодость. Это единственное, чем мы не дорожим, когда нам мало лет.
В ее голосе зазвучали почти печальные нотки, и она тут же обратилась к принцу.
— Вы уже подумали о том, как доставить меня домой, Рудольф?
— Ну, конечно, мадам, — ответил он. — Я тотчас послал грума за вашей каретой, как только узнал, где вы находитесь.
— А как вы узнали это? — поинтересовалась императрица.
— Мне повстречался маленький мальчик, который шел через поле, когда мы разыскивали вас. К тому времени мы уже поймали вашего коня. Мы спросили у ребенка, не видел ли он или, может, слышал, что кто-то упал с лошади. Тогда он рассказал нам, что в фермерском доме находится леди, которая послала его в Истон Нестон за каретой.
— Как все просто! А я-то думала, что вы действовали как настоящий охотник и вас привели сюда мои следы.
— Вы же знаете, я пошел бы по вашим следам, куда угодно, — тихо ответил принц.
Императрица снова рассмеялась и тронула его руку.
— Вы мне льстите, Рудольф, — сказала она. — По правде говоря, я ужасно зла на себя за такую глупость, как падение в самый разгар охоты.
— Если бы вы позволили мне сопровождать вас… — произнес принц.
— Вы недостаточно быстро ездите, — парировала императрица. — Завтра здесь будет капитан Миддлтон, вот тогда мы вам продемонстрируем, что такое настоящая погоня.
— Не сомневаюсь, — вздохнул принц. Он взглянул в окно.
— Вот и карета, — сказал он. — Мне показалось, я услышал стук колес.
Императрица медленно встала, чуть морщась от боли.
— Хорошо бы поскорей оказаться дома и принять горячую ванну, — сказала она, — После чего я займусь гимнастикой и завтра смогу охотиться хоть целый день.
Она протянула руку Гизеле, которая присела в глубоком реверансе.
— Благодарю тебя, маленькая самаритянка, — произнесла она. — Я не забуду тебя. Передай отцу, что мне нужно сказать ему два слова сегодня вечером. А еще лучше, попроси его приехать к обеду вместе с тобой. Мы обедаем в семь часов…
— К обеду… мадам? — пролепетала Гизела. — Но… это невозможно. Я уверена… отец… ни за что не согласится.
— Скажи отцу, кто я. Он поймет, — велела императрица.
Она взяла под руку принца и улыбнулась ему.
— Признаю, что королевская власть иногда имеет свои преимущества, — заметила она. — Но только иногда.
— Вы, мадам, были бы королевой, в каком бы слое общества ни родились, — ответил он.
— И опять вы мне льстите, — сказала она. — Наглядный пример тому — Гизела. Как вы заметили, она походит на меня лицом. Но тем не менее она, бедняжка, не стремится быть королевой, Последнее слово осталось за императрицей. Принцу нечего было добавить. Он осторожно повел ее из комнаты, Гизела еще раз сделала реверанс. Перед домом миссис Ренолдз отвешивала чересчур усердные поклоны. Она не представляла, насколько знатны ее гости, но их важный вид внушил ей благоговейный страх, который усилился при виде роскошной кареты, приехавшей за ними.. Гизела не подошла к дверям проводить их. Вместо этого она присела ненадолго на ковер и уставилась на пламя в камине. В ее мозгу пролетало круговоротом все, что произошло с того момента, как она восторженно неслась за гончими. Дружеский тон императрицы, ее красота, необычное удивление принца Рудольфа — все это привело Гизелу в полное смятение, так что она уже ни о чем не думала, ничего не понимала, за исключением того, что она в самом деле имела близкую, доверительную беседу с императрицей Австрии.
Каким бесцеремонным ей теперь показалось все, что она говорила и делала. А с другой стороны, неужели ей следовало вести себя иначе, даже если бы она знала, с кем говорит?
Она услышала шум отъезжающей кареты и в конце концов поднялась с ковра. Когда миссис Ренолдз вошла в комнату, она увидела, что Гизела стоит, внимательно всматриваясь в зеркало на каминной полке.
Что они имели в виду, утверждая, что между ней и императрицей есть сходство? Неужели она похожа на Елизавету Австрийскую? Она ничего не видела в своем отражении — только бледное лицо, темные испуганные глаза и неаккуратный узел тусклых рыжих волос, загнанных в уродливую сетку.
Глава 3
Когда Гизела оказалась дома, она поняла, что отец вернулся раньше нее, так как заметила в холле его охотничью шапку и кнут. Она взглянула на часы и увидела, что слишком долго преодолевала те несколько миль, которые отделяли ее дом от фермы Ренолдзов.
Это было так непохоже на нее — ехать медленно, но ей о многом нужно было подумать, поэтому она намеренно выбрала длинную дорогу, неспешно проезжая через лес, останавливая лошадь над извилистым ручьем, чтобы полюбоваться открывшимся видом, не переставая размышлять о том, что принесет ей грядущий вечер.
Ее охватили противоречивые чувства. Ехать или остаться дома? Это был королевский приказ, императрица ясно дала понять, и ее отцу придется подчиниться требованию. Но что касается ее самой, то дело обстояло иначе. Ее пригласили из милости, хотя какая тут особая милость — быть объектом пристального внимания блестящей свиты императрицы и сознавать при этом, что они посмеиваются про себя, если не в открытую, при виде такой особы, неизвестно как оказавшейся среди них?
Но где-то в глубине души она понимала благодаря дару предвидения, которым обладают все, кто тесно связан с жизнью природы, что это не просто вечернее развлечение, а нечто гораздо более важное и серьезное. Она знала, что находится на распутье, откуда может двинуться вперед или остаться на прежнем месте.