Звезды в волосах

Картленд Барбара

— Ты уже сказала ребенку, Стефани? — спросил он. Мать взглянула на него сияющими глазами.

— Она тоже очень счастлива, Джордж.

— Но ты не должна разочаровываться, если это окажется девочка, — сказал он, и Гизела сразу поняла по тому, как голос отца стал неожиданно хрипловатым, что он старается скрыть свои чувства, скрыть восторг, который он разделял вместе с ними.

— Это будет сын, — ответила его жена. — Сын для тебя, Джордж, ведь ты так хотел этого, а я очень переживала, что не могу подарить тебе его.

— Неужели ты думаешь, мне кто-нибудь нужен, кроме тебя?

Отец опустился на колени

рядом со стулом матери и обнял ее. Они оба забыли, что на них смотрит их девчушка.

Поздним вечером, когда Гизела была уже в кроватке, она услышала крик. Утром она узнала, что ее мать, спускаясь по лестнице к обеду, оступилась и упала, пролетев вниз от первой ступеньки до последней. В ту же ночь преждевременно родился ребенок. Это был мальчик. И он, и его мать оба умерли прежде, чем солнце поднялось над холмами.

С того момента все переменилось. Сначала сквайр Мазгрейв словно умом тронулся, метался по дому, требовал новых и новых докторов, специалистов, любого, кто смог бы вернуть к жизни его жену. А затем, после похорон, он погрузился в полное отчаяние, из которого никто не мог его вытащить. В течение нескольких месяцев он находился в безнадежном состоянии, пока не наступил охотничий сезон и его не заставили выехать поохотиться на лисят, хотя бы ради своих лошадей. Так был спасен его разум.

Гизела так и не узнала, как и где он познакомился с леди Харриет. Когда Гизела была еще совсем ребенком, она стала подмечать, что леди Харриет стала все чаще и чаще к ним наведываться; она приходила без приглашения, по ее собственному выражению, «заглядывала на огонек», надеясь застать сквайра дома. Следовали затянувшиеся приемы в курительной комнате, где они болтали и смеялись без умолку, вечера, когда она приводила с собой нескольких друзей к обеду. Довольно часто леди Харриет принимала сквайра в своем доме.

И вот однажды наступил вечер, когда Гизела, сидя за фортепиано в гостиной, оторвала взгляд от клавиш и увидела их стоящими в дверях. Отец был пьян. Она сразу поняла это по глупому выражению его лица, по тому, как он качнулся, входя в комнату. Ничего необычного в этом не было, она спокойно отнеслась к такому состоянию отца. Но вот в леди Харриет произошла какая-то перемена. Гизела сразу почувствовала это, как только встала из-за фортепиано, застенчиво и немного неловко.

— Я… разучивала гаммы, — пояснила Гизела, как будто нужно было что-то объяснять.

— У нас с отцом есть для тебя новость, — сказала леди Харриет.

Гизела сразу догадалась, какая именно, — по голосу и по недоброму огоньку, мелькнувшему в глазах леди Харриет.

— Сегодня утром мы поженились.

Несколько слов ранили почти смертельно. Гизела не смогла произнести ни звука, а только стояла и молча смотрела на них.

— Ты не хочешь нас поздравить?

В голосе леди Харриет прозвучало удовлетворение и ядовитость одновременно, слова стегнули Гизелу, как кнут.

— Нет, нет! Это не правда! Этого не может быть! Девочка услышала свой голос — пронзительный и испуганный. Все это напоминало ночной кошмар — кошмар, от которого она должна проснуться в любую секунду. Но когда она кричала, когда беспомощно переводила взгляд с одного на другого, она знала, что это правда. Папа женился на леди Харриет. Кто-то другой занял место ее матери!

Глава 2

Гончие мчались во весь опор, и Гизела, чувствуя на щеках бодрящий утренний ветерок с легким морозцем, летела за ними, как на крыльях. Ее лошадь была отлично вышколена, и они неслись галопом по пересеченной местности, легко перепрыгивая через все препятствия. Затем, оставив лесной массив слева, они выехали в открытое поле. Впереди мелькала стая гончих, а алые куртки охотников ярким пятном выделялись на фоне голубого неба.

Захваченная преследованием, Гизела обо всем забыла, как всегда с ней бывало во время охоты. Сердце наездницы обуял дикий восторг, который рос с каждым препятствием, взятым ее лошадью. Вскоре очень многие охотники остались позади, но самые ловкие и отважные продолжали погоню. Только тогда Гизела увидела фигурку женщины, мчавшейся немного впереди. Сначала она заметила темную амазонку на сером коне, который перелетал, словно сам Пегас, через препятствия, становившиеся все выше и опаснее, так что все меньшее число охотников рисковало брать их.

Мимолетный интерес Гизелы превратился в любопытство. Не часто кому-то удавалось превзойти ее в верховой езде. Она знала здесь каждый дюйм и немедленно оказывалась впереди тех наездниц, которые также обладали большим опытом и были столь же храбры.

Гизела чуть подстегнула свою лошадь. Незнакомка все еще была впереди, не сбавляла темпа, и Гизела подумала, что похоже, будто она срослась со своим конем в одно целое. Сравнение показалось знакомым, и Гизела тут же вспомнила разговор двух фермеров в лавке Тайлера. Это, должно быть, та самая женщина, о которой они говорили, всадница, вызвавшая их восхищение настолько, что они вспоминали о ней почти с благоговением.

Теперь они неслись стремглав по скошенному полю с отлогим спуском, но Гизела так и не могла догнать наездницу на сером скакуне. Именно в этот момент ее пронзила внезапная тревога — она вспомнила, что их ожидает впереди: там находилась очень высокая ограда, а за ней — коварный ров, что делало абсолютно невозможным благополучное приземление. Гизела знала только одно безопасное место для прыжка, но откуда могла знать о нем незнакомка?

Гизела подстегнула лошадь, но та и так скакала во весь опор и не могла больше ускорить свой шаг. Девушка со страхом увидела, что незнакомая женщина направила коня прямо к центру ограды. Гизела попыталась кричать, но из-за быстрой езды крик сорвался с ее губ и не достиг незнакомки.

— Остановитесь! Осторожно!

Слова замерли у нее в горле; зная, что теперь ничем не помочь, Гизела управляла своей лошадью, а незнакомка тем временем взяла препятствие. Конь и всадница мелькнули грациозным силуэтом и исчезли из виду.

Гизела поспешила перепрыгнуть через ограду в том месте, где, как она знала, было безопасно. Ее лошадь легко справилась с задачей и благополучно приземлилась по ту сторону. Гизела оглянулась и увидела то, что предполагала, — конь без всадницы мчался галопом по полю, а рядом со рвом лежало распростертое неподвижное тело. На секунду Гизеле стало жаль, что она отстала от охотников. Гончие умчались далеко вперед, и ее сердце было там, среди охотников, продолжавших травлю. Но чувство жалости и сострадания заставило ее поспешить к лежавшей на земле женщине.