Звезды в волосах

Картленд Барбара

— Мне нечего больше добавить, милорд. Моя личная жизнь касается только меня. Я могу только просить у вас прощения за прошлое, а в будущем, умоляю вас, даже не вспоминать о моем существовании.

— Но почему я должен так поступить? — спросил лорд Куэнби.

— Ради императрицы, — объяснила Гизела. — Ее величество боится, что английская королева может узнать о случившемся. Вы ведь… о, прошу вас, милорд, вы ведь ничего не расскажете в Виндзоре?

— Наверное, самое правильное

было бы так и сделать, — ответил он.

— Нет! Нет! К чему такая ненужная жестокость, которая может причинить императрице непоправимый вред? — воскликнула Гизела. Совершенно забыв о себе, она подошла к лорду Куэнби и коснулась его рукой. — Пожалуйста, никому не рассказывайте об этом.

Умоляю вас.

Он посмотрел на нее с высоты своего роста. Ей показалось, лицо его было очень строгим и непреклонным.

— Есть вещи, которые невозможно простить, — сказал он.

— О, не думайте так, — просила Гизела. — Если задета ваша гордость, я могу только просить о снисхождении.

— Я не о себе беспокоюсь, — сказал лорд Куэнби, — а о вас. Непростительно, что вас поставили в такое положение.

Гизела рассмеялась почти с облегчением.

— Но я нисколько не была против! — призналась она. — Понимаете? Я — никто! Впервые в жизни мне выпала удивительная возможность носить чудесные платья и украшения, побывать в таком доме, как Истон Нестон, а потом в вашем замке; мне прислуживали, оказывали всяческие почести, а ведь я знала только оскорбления. Не думайте обо мне. Эти несколько дней я никогда не забуду.

— А теперь, когда все позади, у вас не осталось рубцов на сердце? — спросил лорд Куэнби.

Гизела немного помолчала. Разве могла она ответить, что все ее сердце болело и тосковало от любви, которую он пробудил в нем?

— У меня нет никаких сожалений, — твердо заявила она спустя минуту, — Никаких.

— И тем не менее, их должно было быть у вас немало, — возразил он. — Надеюсь, вы понимаете, как вас скомпрометировали? Вас, юную девушку, вынудили Приехать в мой дом и остаться в нем на несколько дней. Я добивался вашей любви, держал в своих объятиях, целовал вас. Неужели это ничего для вас не значит?

— Пожалуйста… не говорите об этом, — взмолилась Гизела. — Не меня вы обнимали, а… императрицу. Знаю, мне не следовало позволять вам этого. Я поступила так, как она бы никогда не поступила. Но… дело в том… сама не знаю, почему… я не могла иначе.

— Почему вы это говорите? — спросил он.

— Не… могу объяснить, — призналась она.

— Но я все же хотел бы получить объяснения, — настаивал лорд Куэнби. — Почему вы позволили мне целовать вас? Почему вы не позвонили слугам и не попросили защитить вас? Почему вы не уехали в тот вечер?

Гизела

дрожала.

— Я… я не знаю.

— Или вы думали, что так себя ведут королевы и императрицы? — продолжал он свои вопросы. Гизела сильно побледнела и отвернулась.

— Все дело в моем невежестве, милорд, — тихо промолвила она, — в невежестве человека, не имеющего представления об обществе, к которому вы привыкли.

— Ну а теперь, раз это случилось, — продолжал лорд Куэнби, — теперь, когда вы понимаете, что я скомпрометировал вас, вы также должны сознавать, что мне остается только одно — просить вашей руки.

— Нет! Нет, это абсурд! Вам, безусловно, не нужно этого делать, — воскликнула Гизела. — Даже если вы сделаете такую глупость и предложите мне выйти замуж, я могу только ответить отказом.

— Почему? — поинтересовался лорд Куэнби.

— Потому что нет оснований для такой галантности, — ответила Гизела. — Я уже сказала вам, эта поездка не причинила никакого вреда. Если вы только сами не расскажете о ней кому-либо, никто в целом мире не узнает о том, что произошло.

— Кроме вас.

— А какое это имеет значение? — спросила Гизела. — Я — никто. Я исчезну из вашей жизни и из ее — тоже. Императрице совсем необязательно вновь встречаться со мной, а то, что я снова оказалась на вашем пути, можно объяснить только самым невероятным совпадением.

— Но оно все же произошло, — заметил лорд. — Поэтому еще раз, мисс Мазгрейв, я прошу вас оказать мне честь и стать моей женой.

— Я вынуждена отказать вам, — промолвила Гизела. — Благодарю вас, милорд, но мой ответ — нет.

— А если я скажу вам, — тихо продолжил он, — что очень бы хотел жениться на вас, что этот брак сделал бы меня счастливым человеком?

— Потому что… я напоминаю вам императрицу? — вспыхнула Гизела. — Каким неудачным был бы такой брак! Я могу притвориться другим человеком на несколько часов, но не на всю жизнь. Как вы совершенно справедливо заметили, даже в то короткое время, что я представляла императрицу, я вела себя не как подобает королевским особам, а скорее, как простолюдинка.

— Вы вели себя как женщина, — возразил он. — И, я думаю, даже императрица может позволить себе быть просто женщиной.

— Но только не в тот раз, — заметила Гизела.

— Отчего? — удивился лорд Куэнби. Он стоял и смотрел ей в лицо до тех пор, пока Гизела бесконечно трогательно не произнесла:

— Нам нечего больше сказать друг другу, не так ли, милорд? Вы сохраните тайну императрицы, а я… буду вам вечно благодарна за это.

— Но почему именно вы? — спросил лорд Куэнби. — Если кому и быть благодарной, то самой императрице.