Звоночек 2
Шрифт:
Напавшие на нас люди обладали примечательной особенностью, все они были кавказцами, с формы были спороты красноармейские знаки, а на правой руке каждый нёс белую повязку с продольной красной полосой. Что это могло означать, кроме того, что мы имеем дело отнюдь не с РККА, никто предположить не мог. Документов никаких при себе агрессоры не имели, также как и лишних вещей. Только оружие и форма.
Санаторий ОГПУ превратился в нечто среднее, между осаждённой крепостью и госпиталем, так как на ногах остался едва десяток мужиков, из которых половина — легкораненые. Ещё около двух десятков были или очень слабы, или не могли самостоятельно передвигаться, а оставшиеся уже ничем помочь нам не могли, их мы сложили
Теперь забраться в санаторий просто так, ни у кого бы не получилось, все входы, окна первого и второго этажей, были либо забаррикадированы подручными предметами и мешками с землёй, на которые пошли матрасы и наволочки, либо находились под контролем. В башенке, на крыше здания, сидел наблюдатель. Ещё один, в компании с посыльным, находился на северной, непросматриваемой стороне мыса, в развалинах древней крепости.
И вот, теперь комендант крепости добавил заключительный штрих в складывающуюся картину, мобилизовав всех гражданских, способных носить оружие, а именно — меня.
— Товарищ командир, разрешите обратиться? — принял я лихой и придурковатый вид, исключительно ради того, чтобы как-то разрядить напряжённую обстановку.
— Говори.
— Кругом одни командиры, один я солдат, простите боец, — нарочито обиженно протянул я, — не могли бы вы мне какое-никакое звание заодно присвоить? А то как-то неприлично даже получается, то я вами всеми на тренировках командовал, а теперь слова никому не скажи. И потом, вы бы хоть письменный приказ какой издали, а то не поверит же никто, что я в чекистах был.
— Шутишь. Это хорошо, значит, не паникуешь, будет тебе приказ — понимающе ответил погранец и, набросав в блокноте карандашом пару строк, вырвал лист — Была б моя воля, я б тебя в маршалы произвёл, лишь бы из этой передряги выбраться.
— …непоезд! — донеслось сверху от наблюдателя.
— Чего!? — переспросил комендант.
— БРОНЕПОЕЗД!!! — крик раздался одновременно с разрывом снаряда ниже по склону холма, следом докатился звук выстрела.
— В Господа Бога душу мать! ПО МЕСТАМ!!! — наш главнокомандующий разразился приказом, может и неправильным, зато не допустившим паники. Мы рванулись к своим секторам обороны, но нас тут же остановил стоп-приказ. — Отставить! В укрытие! Отставить!!! Всех раненых, женщин и детей — в подвал!!!
Эвакуация, несмотря на неизбежную неразбериху, заняла всего десять минут, за которые по нам стреляли ещё раз пять, не достигнув при этом ни единого попадания. Наконец, все собрались внизу, за исключением наблюдателя на первом этаже, который, впрочем, ничего не мог контролировать, кроме небольшой площадки непосредственно перед зданием, дальше обзор закрывали деревья. Рисковать же более чем одним человеком Седых позволить себе не мог, нас и так было очень мало.
— Командир, нас здесь прихлопнут, как мух, — вполголоса с тревогой проговорил я, весь мой прошлый опыт, буквально вопил, что надо уходить.
— Что предлагаешь? — Глаза старого бойца, помнившего ещё Гражданскую, потускнели. Он полностью отдавал себе отчёт, что против бронепоезда мы не устоим, как ни воюй. Бог на стороне больших батальонов и как грамотно ни строй оборону, задавят всё равно. Уйти, бросив раненых, женщин и детей тоже нельзя.
— Дай мне пять человек, мы укроемся в стороне от дома. Если кто полезет, хоть тревогу поднимем и на себя отвлечём в случае чего, а вы успеете подготовить встречу.
— Ну что ж. Бери своих, да ещё пару курсантов, — Седых оставлял при себе "проверенных"
— Серёга, Слава, Хабаров, Гаранин, за мной! — Громко скомандовал я и, махнув рукой Полине, поднялся наверх.
Эпизод 4
— Товарищ Любимов, куда мы уходим? — озабоченно спросил меня Гаранин, когда мы, выскочив из санатория через чёрный ход, перелезли через забор и углубились в сады, двигаясь вдоль железки на юг, навстречу бронепоезду. — Мы что, наших бросим?!
— Панику и сомнения отставить! Вы же пограничник! А погранцы своих не бросают. Верно? — отрывисто, на бегу, прошептал я. — Там чертей до роты может быть в этом пепелаце. Нас всего ничего и пушки у меня в кармане не завалялось, пулемёта тоже.
— Так чего же мы убегаем? Вместе держаться надо! — поддержал товарища Хабаров.
— А того, что на бронепоезде они в санаторий не въедут. Десант, как ни крути. А чтобы тот десант огнём поддержать, бронепоезд должен встать подальше, иначе деревья мешают. Значит, они либо заранее высадятся и пешком пойдут, либо бронепоезд их поближе подвезёт, а потом вернётся назад. Вот мы в зарослях-то, пока они к санаторию подниматься будут, укусим их. И отступим. Погоню вырежем. Вернёмся и опять укусим. И так до победного конца. А потом и ящик этот на винтики разберём! Всё понял, боец? — выдохнул я на последнем дыхании. Говоря по правде, таких далеко идущих планов я не строил, но бойцов надо было морально поддержать, дать им надежду и уверенность.
— Петрович, бронепоезд! — Шедший в головном дозоре недалеко впереди-справа Сергей подал условный знак.
— Что? — спросил я останавливаясь. Впрочем, ответа не требовалось, всё и так было слышно отлично, как состав, пыхтя, медленно двигался мимо нас за кустами.
— Вперёд, к железке! — скомандовал я. Видеть противника, когда он тебя не видит — ощутимое преимущество, даже если имеешь дело с БеПо.
Мы двинулись мелкой лощиной к морю, вдоль которого шла железная дорога и, выглянув из кустов, увидели проходящий мимо нас и уже останавливающийся состав. Все его броневые двери, находившиеся в поле нашего зрения, были открыты. Жарко им, собакам. Весеннее солнышко, и впрямь, поднялось высоко, ощутимо припекая. Поезд, проехав ещё метров двести, встал, наружу сыпанули люди, одетые кто во что горазд, и сбились в кучу, слушая какого-то голосистого оратора. Не так уж их и много, человек тридцать всего. Правда, сколько внутри осталось — непонятно. Как минимум один, тот, что высунулся из паровозной будки, наверняка машинист. Ага, обстановка меняется, голосистый назначил троих добровольцев и вручил им белый флажок. Парламентёры. Уважают, гады! Не хотят свои головы под пули чекистов подставлять понапрасну.
Переговорщики направились в сторону санатория, две пары, выделенные в секреты, разошлись вдоль путей, а вся пожаловавшая компания расположилась в тени деревьев, растущих вдоль железки. Никакого воинского порядка не наблюдается, народ повалился на песок, некоторые даже разулись. Чего напрягаться в такой погожий день? Махновщина…
Самым важным было то, что в поезде, кроме будки машиниста, не наблюдалось никакого движения. Они что, все вылезли? Нет, крайняя башня первого вагона шевельнула стволом орудия, направленного на санаторий, остальные в походном положении. Судя по частоте выстрелов, били они по нам только из одной пушки, значит, у остальных и прислуги может не быть. Авантюрный план созрел в голове сам собой. Да и не план это был, а порыв быстро использовать благоприятно складывающуюся обстановку. Мешал ему, на первом этапе, только секрет, дошедший в нашу сторону как раз до лощинки и спустившийся вниз, к небольшому ручейку.