Звоночек 4

Маришин Михаил Егорович

— Две, товарищ бригинженер! Обе переносные. Батальонную на машине и свою УКВ-станцию они забрали.

Да, связи с высшим командованием у меня теперь, кроме как через бронедивизион нет. Когда в рейд уйдем — вообще потеряемся. Плевать, где искать ретранслятор — известно. Авиаразведка, хоть ничего и не нашла пока, за крупными водоемами в рассветные и закатные часы присматривает.

— Одну мы забираем с собой с радистом. Сделаете носилки и прикроете брезентом, чтобы два ящика на спинах не светить. Вторая остается здесь на приеме. Далее, через узел связи бронедивизиона от моего имени выйдешь на дальнюю разведывательную авиацию и согласуешь частоты, на которых они будут нас слушать. Если потребуется — на командующего авиацией Белфронта Смушкевича выходи, но связь через свои игрушки с командованием обеспечь! — сказав это я повернулся к командиру отделения саперов. — Вы пойдете со мной. Задача — разминировать захваченный

нами мост для прохода бронепоездов. Если встретим поляков — держитесь от них подальше, контуженными прикидывайтесь, что хотите делайте, но себя не выдайте! Теперь пехота, царица полей, слушай приказ! Мы — поляки, сборный отряд, отходим из под Вильно. Три дня по лесам идем, сильно устали. Можете грязных бинтов накрутить на себя, чтоб легкие ранения изобразить. Офицеры нас бросили и сбежали, — тут я усмехнулся тому, что вводная была недалека от истины. — Командует отрядом боец Давидович, как самый солидный из нас всех дядька в звании польского капрала. Я буду рядом с ним. От каждой роты выделить по четыре бойца в качестве посыльных — это будет наше управление батальона. Порядок движения — колонна с интервалом между ротами в пятьдесят шагов в лесу и двести на открытой местности. Первая рота выделяет взвод как три головных дозора по отделению каждый, вторая — два фланговых дозора, третья — три тыловых. Дистанция — сто шагов в лесу, триста в поле. Взять с собой оружие, боеприпасы, особенно гранаты — сколько сможем унести. Огневая мощь нам потребуется. Спросят, откуда пулеметов столько, скажете — крепко бились с русскими, позиций не бросали, забирали оружие у убитых, вот и накопили. Еды берите на день, больше не потребуется. Либо наши подойдут и накормят, либо, если облапошимся, нам уж ничего не надо будет. Маршрут движения, — тут я развернул на планшетке свою карту и стал чертить карандашом, давая пояснения, — точка выгрузки, далее через лес на вот эту опушку, вдоль нее до конца и в следующий лес, также вдоль опушки до деревни Лихачи, через поле, там шагов пятьсот, до леска севернее станции Лихачи и по нему до Салатья и переправы. На дамбе вперед пойдет первая рота, как только она переправится, вторая с отделением саперов. Тут у вас должны портянки размотаться, — сказал я его командиру, — либо в обморок от усталости упадите, но у моста задержитесь и мину обезвредьте, пока рота будет вас собой прикрывать. Как две роты перейдут и мина будет снята, атакуем вглубь и в сторону флангов, первая рота направо, вторая — налево. Третья рота остается на восточном берегу и отсекает огнем во фланг тех, кто вздумает нас контратаковать с севера и юга. Всем все ясно? Вопросы есть?

— Станков¬ кулемети теж брати, товаришу бр¬г¬нженер? — оторвав глаза от карты спросил Мишкевич.

— Да, пожалуй, и их на носилках возьмем. На походе пусть будет по станкачу на взвод и один в распоряжении командира роты. В первуй и третьей ротах у командира — два. Поскольку по одному взводу в дозоре. А у дамбы все тяжелые стволы с третьей ротой оставим, пусть они нам огневую завесу создадут. И еще. Если вдруг на марше случится бой, вычислят нас поляки или какие местные партизаны, которые поляков не жалуют, нападут, то одна рота прижимает противника огнем, а остальные обходят с флангов. Например, если прямо нарвемся, то первая рота стреляет, вторая налево в обход, третья — направо. Сзади нападут — третья стреляет, вторая налево, первая направо. Вторая налево от направления боя всегда! С фланга — понятно и так. Голову или хвост нам сбоку прижали — две роты с одного фланга обходят. Порядок ясен?

— Зрозум¬ло, товаришу бр¬г¬нженер, — отозвались пехотинцы нестройным хором.

— Не «зрозумило», а так точно, подофицеры Польской Красной Армии! Все, полчаса на сборы и выступаем!

Эпизод 18

Разошлись мы с чекистами практически одновременно. Они на юг, мы на север. Все время сборов даже не смотрели в сторону друг друга, разделенные как железным занавесом насыпью дороги, на которой стоял эшелон. Ну что ж, у них своя свадьба, у меня своя, вот только, если так можно выразиться, невеста, у нас одна — маршал Рыдз-Смиглы. Время покажет, кто выбрал верный путь, чтобы ее завоевать.

Светлый сосновый лес дурманил запахами разогретой на солнце смолы и хвои, манил стелющимися по земле черничниками, усыпанными иссиня-черными сладкими ягодами, соблазнял торчащими в неимоверных количествах белыми грибами-боровиками. Эх, сюда бы в мирное время, да с корзиной! Но нет, роты идут быстрым шагом и бойцы, разойдясь широко в стороны, в лучшем случае могут быстро наклонившись, ободрать горсть и забросить себе в рот, перемазавшись как дети. Это хорошо, пусть поляки увидят, что мы на подножном корму. Ну, а грибы, набрали б, да куда ж их деть солдату и без того несущему столько?

Дозоры я сразу раздвинул пошире, только чтоб сохранялась зрительная связь, но километры оставались позади, а противника все не было. А ведь кто-то же углядел подход наших бронепоездов! После того, как мы прошли мимо деревни Лихачи и вышли на край леса, за которым лежало пшеничное поле, по которому до следующего укрытия нам надо было преодолеть полкилометра, я объявил второй привал и выслал вперед разведку. Бойцы пошли вперед, пригибаясь среди еще не достигших полного роста колосьев, а взобравшийся на высокую сосну наблюдатель сверху следил за их продвижением. Он же вполголоса и известил нас:

— Знак дають. Поляки. Зустр¬ч. Добро. Два десятка.

Ну что ж, нас засекли, но не опознали как врагов, противник малочислен. Нет причин, чтобы не идти вперед. Но и торопиться не следует. Десять минут, лежа на теплой земле я еще раз проговорил с Давидовичем легенду, про которую талдычил ему всю дорогу, проверил, помнит ли он инструкции, как действовать во всевозможных ситуациях, какие только могли прийти мне в голову.

— Не хвилюйтеся, товаришу бр¬г¬нженер, все як треба зробимо, — хитро прищурившись, сказал мне украинец, как пить дать бывший у себя не последним дядькой на деревне, — не перший раз панам голову морочимо.

— Ну раз так, — встал я на ноги, собираясь скомандовать подъем, но услышал нарастающий в небе гул, — еще подождем. Шестнадцать сорок. Однако, летуны могли б и побыстрее поворачиваться.

Сейчас мы были в четырех километрах от переправы, и бомберы должны были иметь приказ бомбить западный берег, но рисковать я не хотел. И не зря. Эскадрилья ДБ-3, появившись слева из-за крон деревьев, ушла к цели, но ее эскорт, четверка И-163, которые теперь даже на сопровождение летали с бомбами, сделала правый разворот и спикировала парами на какую-то цель у станции Лихачи. Совсем недалеко от края того леса, где разведка встретила поляков. Понятно, когда приказы раздавали, про истребителей забыли. Да и вряд ли стали б эти дисциплинированные парни, привыкшие ходить за хвостами и мало смотреть на наземные ориентиры, рьяно их соблюдать. Береженого бог бережет. Я даже, на всякий случай, дал приказ отойти подальше вглубь и рассредоточиться.

Однако ценит нас верховное командование. Гул моторов и грохот бомб мы слушали больше часа. Наблюдатели насчитали восемь эскадрилий, два полных полка с эскортом истребителей, которые тоже внесли свою лепту. Если первая группа ДБ-3 атаковала с ходу, то другие пролетали над целью, осматриваясь, после чего разворачивались и тысяч с двух разгружались, заходя кто во что горазд, кто вдоль железки, кто вдоль берега озера. Надеюсь, что с такой высоты бомбили аккуратно и рельсы еще целы. А потом пожаловали пикировщики СБ, которые, видно, вообразили, что на полигоне, и, никуда не спеша, принялись отрабатывать бомбометание с пикирования, по одному выпадая вниз из круга. Если каждый бомбер нес стандартную нагрузку, то на этот небольшой участок фронта обрушилось сто тонн металла и взрывчатки, не считая вклада истребителей. У поляков, если они действительно там, должны быть чувствительные потери просто по закону больших чисел. В довершение всего, прилетела «стрекоза» корпусной эскадрильи для оценки результатов удара и я, не выдержав, связался по рации с комдивом железнодорожников и попросил его убрать с неба к чертовой матери всех мух, дав нам, наконец, возможность выйти к цели.

На форсирование поля батальон потратил двадцать минут и там, в лесном острове между станцией и деревней Лихачи, из которого открывался хороший обзор на восток, я увидел поляков. Вблизи, с оружием и не в плену. Бросились в глаза высокие фуражки вместо обычных конфедераток.

— Кто это? — спросил я Давидовича сквозь повязку, имитирующую ранение в лицо из-за которого я, якобы, не могу нормально говорить.

— КОПовци, прикордонна варта, — с какой-то скрытой злобой объяснил лжекомбат и пошел на зов юнца с погонами подпоручика.

Я за ним не последовал, благоразумно оставшись в сторонке шагах в пятнадцати. К моему удивлению очень скоро разговор перешел на повышенные тона.

— Хлопц¬, взяти на приц¬л цих геро¬в! Командувати нами вони захот¬ли! Кулемети ¬м подавай! Ти, пане п¬дпоручик, повоюй з наше, пот¬м собакою лайся. Що з того, що ми укра¬нц¬? Або ми з б¬льшовиками не воюгмо? Або ми не солдати Реч¬ Посполито¬? Загоном командую я, оск¬льки мо¬ побратими так вир¬шили ¬ буду командувати до тих п¬р, поки не ув¬йдемо в частин¬ регулярно¬ польсько¬ ар쬬! Або ти думашь, до тебе п¬д команду п¬ду? Це я тебе можу п¬д свою команду взяти! Погони п¬дпоручика, поки ти в бою не був, н¬чого не варт¬! До сих п¬р п¬дпоручика т¬льки зб¬гали, т¬льки побачивши червоних! ¦ тут командир полку, який нас прийме? Н¬? Ну так ми свогю дорогою п¬демо! — в ответ на резкую команду поляка орал Давидович, перейдя с польского на украинский, и мои бойцы действительно направили стволы на пограничников.