Звонок другу
Шрифт:
И еще он очень дорожит своей БМВ. Привязанность к машине, пожалуй, его вторая страсть. И дело тут не в рыночной цене тачки, хотя машина совсем новая и стоит немало. БМВ для Ольшанского — высший знак того, что он оказался во сто раз сильнее и хитрее своего бывшего покровителя. Еще недавно Толмач находился на вторых ролях. Теперь все наоборот. Муравей, некогда большой могущественный человек, которого Ольшанский тайно ненавидел, боялся и презирал за пристрастие к наркоте, гниет на кладбище. А он с ветерком катает шлюх в тачке покойного авторитета.
Вот они капризы судьбы…
Кирилл
— Тут распечатка некоторых телефонов, которыми пользуется Ольшанский, и адресов, где может отлеживаться, — сказал он. — У него пара постоянных баб в Москве. Ты не забудешь своего обещания?
— Ты знаешь: мое слово крепче…
Кирилл не дослушал.
— Теперь проваливай. Глаза мои на тебя не смотрят. И помни: это моя последняя услуга по этой части.
— Спасибо, — Кот сунул конверт в карман кожанки.
Кирилл не ответил. Склонившись над тарелкой, стал доедать давно остывшие рыбные биточки.
Глава третья
В конторе «Главсбытзерно» приближался обеденный час, служащие, торопливо сорвавшись с рабочих мест, разбрелись по кафешкам и столовым. Петя Рама, сидя за своим рабочим столом в темном углу, совсем позабыл об обеде. Он был поглощен служебными делами, просматривал письма, только что полученные по электронке. Телефонный звонок оторвал Раму от экрана монитора.
— Ну, как настроение? — спросил Кот.
Голос казался далеким, будто Костян звонил с того света.
— Говенное, — честно ответил Рама, зыркнув по сторонам глазами. Кажется, все канцелярские крысы разбежались, можно говорить свободно. — Вчера забил стрелу с одной телкой. А сегодня она динаму крутанула. Звонит: вечером не могу, муж вернулся.
— Я не об этом. Клал я на твоих телок с их мужьями.
— А, понял, — кивнул Рама. — Ну, вчера я дважды заходил в эту бильярдную «Карамболь». Днем, во время обеда, и вечером. Днем осмотрелся, выпил пива в буфете и сыграл с одним лохом три партии на пятьдесят баксов. Я особо не выделывался, выиграл с минимальным счетом. В зале топчутся охранники Толмача, они же и вышибалы в его заведении. Работы для них нет. Парни просто время коротают. Смотрят за игрой, если освобождается стол, сами шары катают. Мою игру с тем лохом они запомнили.
— И что?
— Ну, когда я зашел вечером, на меня смотрели, как на старого знакомого, — ответил Рама. — Даже руку пожали. Партию я сыграл с каким-то местным хреном. Чувак очень выделывался, но видно, что кий взял в руки пару лет назад, а то и позже. Этот мне не пара. Я его спокойно обул на сто гринов. Потом предложил сыграть охраннику. Ну, такому амбалу с родинкой под носом. И вскрыл его на пятьдесят баксов. Положил восемь шаров с кия. И тем кончил партию. Не дал ему ни одного шанса.
— Восемь шаров с кия — это слишком, — отозвался Кот. — Они могут решить, что ты профессионал. И больше тебя на порог бильярдной не пустят. Ты знаешь: профессионалам туда дорога закрыта.
— Все учтено: когда разговорились, я представился студентом электромеханического института. Последняя
— Пусик? — переспросил Кот. — Это что, кликуха? Пусик… Надо же до такого додуматься.
— Ласковое прозвище, любовное. И, главное, в кармане клифта зачетная книжка студента пятого курса. Вклеена моя фотка. А в лопатнике те деньги, что я срубил за игры.
— Ну и что?
— Бильярдные профи не имеют таких страшных невест. У них телки только первого сорта. Манекенщицы с Кузнецкого, а не мордастые мочалки в очках. Да и студент какого-то там сраного института по определению не может быть профессиональным игроком.
— Ты думаешь, они купились на зачетку, которую ты всем подряд подсовываешь, и фото страшной девки?
— Сто процентов. Слушай дальше. В зале понатыканы три камеры слежения. Мониторы стоят в кабинете Ольшанского. Больше просто негде, помещение «Карамболя» слишком маленькое, чтобы городить там лишние кабинеты. Он наблюдал за всеми моими партиями. Когда я начал обувать его охранника, Ольшанский не выдержал. Вышел в зал. Сел за буфетной стойкой и, не отрываясь, следил за игрой до конца. Даже пива из стакана не пригубил. Когда я клал в лузу последний шар, он подошел к столу. И долго так, пристально смотрел на меня. Будто хотел запомнить мою рожу. А потом спросил, не хочу ли я с ним сыграть. Я ответил, что к девушке опаздываю, но в другой раз обязательно. Короче, рыбка клюнула. У него глаза горели, руки чесались взять кий. Надо развивать успех.
— Это само собой, — ответил Костян. — Что с нашим мерсом? Ты его видел?
— Стоит на задах «Карамболя». Там что-то вроде частной стоянки для своих. Они просто поменяли номера и катаются на мерине.
— Ништяк. Ты попал в жилу. Молоток, красавец. Про тебя кино надо снимать. А главную роль отдать этому черту, как там его… Ричарду Гиру.
— На хрен твоего Ричарда Гира.
— Ты сделаешь Ольшанского?
— Сделаю.
— Почему ты так уверен?
— Не знаю. Просто выиграю. И все.
— Только не перегни палку. Ставишь сотню, обыгрываешь его один раз. Только один раз. И уходишь. Если он станет уговаривать тебя, хоть на коленях, сыграть еще партию, — откажись. Деликатно, но твердо. Все, действуй.
— Я бы уже действовал, если бы не лялякал с тобой, — Рама положил трубку.
Он выключил компьютер, скинул пиджак, галстук и белую хлопковую сорочку. Вытащил из конторского шкафа аккуратно сложенную трикотажную рубашку на трех пуговицах с длинными рукавами. Натянул на голое тело. При игре в бильярд такая штука не стесняет игрока в движениях. Сверху надел пиджак, сунул в карман зачетку и фото лженевесты. Глянул на часы. Время в запасе еще оставалось. Бильярдная открывалась в три часа дня, а ходу до нее десять минут.