Звонок
Шрифт:
«Такова жизнь, что поделать», — вздохнула я и оказалась почему-то рядом с Гейблом.
— Убью, — тихо, но очень солидно сказал он мне.
Я сжалась, стараясь выглядеть поменьше, жалостливее, а еще лучше вообще исчезнуть.
— Я просто хотела, чтобы у меня был девичник, — пробормотала я, шаркнула для убедительности ножкой, и как-то так получилось, что при этом я этой ножкой подставила подножку Брайану, и он растянулся на гладком черном полу.
— Ой, извини, пожалуйста! — бросилась я к нему
— Ничего, — ответил Брайан и полез целоваться.
— Нет, ну это уже наглость, — пробормотал репортер, двумя руками взял меня за талию, отставил, изловчился и ударил Брайана в правый глаз.
— То есть Бенжамину можно, а мне нельзя?! — разозлился Брайан и дал Кларксону кулаком в левый.
— Драка! — закричала Энн. — Ой, как здорово!
Вот не надо было ей это говорить, а тем более кричать.
Набежали полицейские и всех нас загнали обратно в камеру.
Кларксона и Брайа разнял Киф, тот хороший парень, который не оставил меня голодной. Разнял и спросил у них:
— Вас по разным или всё-таки всем вместе?
— Вместе, — ответили они хором и синхронно потерли пострадавшие, уже начавшиеся наливаться фиолетовым, прекрасные глаза.
Да, девичник совершенно точно удался.
«А кто нас теперь отсюда вытащит?» — пришла мне здравая мысль.
«Никто», — обреченно догадалась я.
Глава 9
Я присела на краешек длинной скамьи, она тянулась вдоль одной из стен уютного помещения, в котором мы отдыхали. Села и подперла рукой подбородок.
Всё не так и плохо. Тюремная камера временная, без кроватей и санузла, а значит, шанс на то, чтобы её покинуть, у нас имеется.
«А Гейбл-то левша», — с удовольствием разглядывала я прелестный фингал Брайана.
«Ну а Брайан, известно. Брайан правша», — перевела я взгляд на почти такого же красивого репортера.
Глаза наши встретились, как в лучших кинолентах о страстной любви, и он поморщился как от зубной боли.
Подумаешь. Герой, тоже мне.
— Что-то я устала, — зевнула Энн и прилегла мне на колени.
— Спи, — разрешила я и погладила её по коротким платиновым волосам.
«Золото, а не подруга!» — решила я и тут на звонок вызвали Кларксона.
Интересно, кому он позвонит? Луи?
— Дорогуша, спаси меня! — звонит репортер.
— Я лечу, Душка, — отвечает Луи и врывается в камеру.
Врывается он в камеру, видит у любимого фингал, видит меня и налетает на несчастную невесту с громкими криками:
— Мерзавка! — хватает меня за грудки и трясет.
Нет, что-то как-то не очень…
Лучше так, он хватается за сердце, оно у него слабое, падает на пол, неудачно падает на пол и разбивается
Кларксон рыдает, Бенжамин стенает, Энн в обмороке, и тут я, нет, никого я не воскрешаю.
Я жалею репортера, я поддерживаю его в этом страшном горе. Каждое воскресенье мы кладем на маленькую белую мраморную могилку свежие цветы. На почве страданий и жалости мы сближаемся, Кларксон от такого потрясения становится нормальным, и мы предаемся порочной страсти прямо за маленькой оградкой кладбища.
Готичненько…
Почему все мои фантазии о репортере переходят в горизонтальную плоскость?
«Ты уже давно и совершенно точно не в себе», — ответил внутренний голос, который появился у меня с момента знакомства с репортером.
Всё ясно, это не мир сошел с ума, это я сошла с ума. И виноват в этом — Кларксон.
Во всей этой ситуации был только один, но вполне весомый плюс. Я поняла, что больше не мучаюсь от несчастной любви к бывшему, мне есть о ком мечтать!
Я гладила Энн по волосам, размышляла о превратностях судьбы, о страданиях, и о деньгах.
Придется всё-таки занять у папы денег, а так не хочется…
И только я подумала о папе, как он вошел вместе с Кларксоном и…
— Эмма! — я подскочила, совсем забыв о сладко сопящей на коленях подруге.
— Где?! — сквозь сон пробормотала она.
— Просыпайся, соня, за нами пришли, — сообщила я Энн и пошла обнимать свою начальницу.
— Джинни, детка, а у меня новости! — сияла Эмма.
— Какие? — надо полагать, хорошие, судя по веселым глазам подруги.
— А нашу газету-то закрыли! — радостно сообщила она.
— Как закрыли, почему закрыли? — как мне теперь за кредит заплатить?
— А вот так, Дэвидсон решил, что мы не приносим ему достаточно денег, и вчера все получили расчет и выходное пособие.
Ну, всё. Денег нет, работы нет, мужа тоже пока нет. Как жить?
— Да ты не переживай, — поцеловала меня Эмма, — я твое пособие уже перевела в счёт долга за квартиру, выставила её на продажу и нашла покупателя!
— За два дня? — недоверчиво поинтересовалась я и посмотрела на папу.
— Кхе, — закашлялся он, — Эмма, такая молодец! — молодец-то она, конечно, молодец.
Но, по-моему, дурят меня бессовестным образом. И только я хотела этот вопрос уточнить, как Эмма меня опередила:
— Зачем тебе эта Терра, детка? — заворковала она, посмотрела на папу, дождалась еле заметного кивка и продолжила: — У Котёночка чудесный дом, найдешь себе работу на Силионе.
— А зачем искать? — вступил в разговор Жасмин. — Я её уже взял!
— Куда взял? — не понял папа.
— На работу, — пояснил Бенжамин, — правда, еще не решил на какую, но взял!
— Взял, — подтвердила я и с опаской посмотрела на Кларксона.