Звуки флейты
Шрифт:
— Для горной хижины такая система охраны — просто фантастика! — удивленно покачала головой Кэрол.
— Официально это здание — изолятор для инфекционных больных. Никому нельзя сюда входить, кроме медиков.
— А, понятно.
Кэрол храбро направилась к входу, на самом деле ничего не понимая. У двери Пол достал ключ и отключил автоматическую систему охраны.
— А что, разве кто-нибудь из монахов болен? — спросила она с растущим беспокойством.
— Они все здоровы как лошади, — улыбнулся Пол. — Но несколько лет назад мы пустили слух, что один монах умер от инфекционного заболевания и происходило это медленно и мучительно.
Он повел Кэрол внутрь, попутно отключая сигнализацию. Наконец они дошли до центральной комнаты. Меч, вложенный в ножны, лежал на подставке из черного дерева.
Пол опустился на колени, одним резким движением обнажил меч и протянул его Кэрол.
Девушка потеряла дар речи.
— Он необыкновенно хорош, — наконец пробормотала она. — Как жаль, что он такой — один. Нет! Как прекрасно, что он один такой!
Кэрол понимала, что именно уникальность меча делала его бесценным. Лезвие блестело, будто полированное серебро. Подпись Такехира была полустерта, но видна. Меч был удивительно изящным, до него приятно было дотрагиваться.
— А вы слышали когда-нибудь, как этот меч попал в семейство Дадзай? — тихо спросил Пол.
Целый день он чувствовал, как на него волнами накатывает желание; целый день он боролся с ним. И вот сейчас, когда они остались одни в этой хижине, куда никто не войдет, было особенно трудно преодолеть себя.
— Нет, я ничего не знаю об этом, — ответила Кэрол внезапно охрипшим голосом.
— Первый Дадзай, попавший на Хикари, был свободным самураем, предлагавшим свои услуги землевладельцам, нуждавшимся в лишнем мече. Он поступил к одному из них в услужение и работал на него долгое время. Однажды землетрясение разрушило город. Начались пожары. Жена и сын землевладельца оказались в доме как в ловушке, в которой должны были сгореть заживо. Никто из вассалов, обремененных семьей, не спешил спасать их. Не торопился и сам хозяин. Он крикнул, что отдаст бесценный меч Такехиры любому, кто спасет его жену и ребенка. Дадзай обернулся мокрой соломой и кинулся в горящий дом. Он спас семью хозяина.
— И получил меч? — с горящими глазами спросила Кэрол.
Пол печально улыбнулся и засунул меч в ножны, покрытые черным лаком.
— А вы когда-нибудь видели политика, выполнявшего свои обещания?
— Но тогда? — с любопытством спросила девушка.
— Хозяин сказал, что преподнесет ему меч на специальной церемонии. Но когда пришло время, Дадзай оказался окруженным слугами землевладельца с обнаженными мечами. К их несчастью, они не так хорошо управлялись с оружием, как он. Разъяренный Дадзай убил всех, в том числе и хозяина. А потом взял меч и ушел.
— Так его предали… Бедняга, — задумчиво сказала Кэрол.
Пол пожал плечами.
— Окружение хозяина не могло смириться с тем, что его убил незнатный человек. Дадзая объявили вне закона и пообещали награду за его поимку. Всем очень хотелось получить меч, этот традиционный символ благополучия. Семья землевладельца за Дадзая готова была отдать меч.
— Так его поймали? — замерев спросила Кэрол, воображая, как в отчаянии бежал тот человек, спасаясь от грозившей ему смерти.
— Черт побери, нет! — сказал, улыбнувшись, Пол. — Мой предок был не только умен, но и хорош собой. Одна гейша, сходившая с ума от любви к нему, узнавала, кто и когда собирается поймать Дадзая. По-моему, большую часть времени он прятался у нее в постели. Но однажды
15
Сёгун— военный правитель Японии.
— Просто Соломоново решение, — сказала Кэрол. — Но он, вероятно, чувствовал себя таким одиноким на этом пустынном острове…
— Чтобы чувствовать себя одиноким, не обязательно жить на необитаемом острове, — с расстановкой произнес Пол.
— Это верно, — согласилась она.
Неожиданно Кэрол ощутила, как воздух вокруг них опять стал наполняться чем-то запретным. Ее сердце забилось быстрее, и она поняла, что может произойти, если они останутся здесь еще хоть на какое-то время. Надо немедленно уходить отсюда, сказала себе девушка, но не могла двинуться с места.
— Теперь я понимаю, почему ваш отец не хотел, чтобы меч покидал остров, — сказала она дрожащим голосом.
— Да.
Пол закрыл глаза и попытался справиться с пожаром, разгоревшимся внутри. Уж он-то никогда не чувствовал себя одиноким на этом острове. Так почему вдруг сейчас он почувствовал себя таким? Здесь, рядом с ней?
— Вы очень волнуетесь за отца? — ласково спросила Кэрол, коснувшись его руки.
Пол открыл глаза и посмотрел на нее. Он понимал: ее прикосновение — лишь знак сочувствия, но не более. Однако Полу так хотелось видеть в нем и нечто другое… Неужели она не испытывает и сотой доли того яростного желания, которое разрывает его на части?!
— Я беспокоюсь не только из-за отца, — медленно проговорил он.
Кэрол все прочла в его глазах и пришла в ужас — то же самое испытывала и она. Пол дотронулся до ее волос, пропустил мягкие пряди между пальцами. Взгляд его медленно скользил по лицу девушки, словно впитывая каждую черточку.
— Кэрол, вы знаете, что такое настоящее одиночество? — хрипло спросил он.
— Я никогда не думала об этом, — прошептала она, и ее серые глаза расширились.
— Одиночество — это когда не к кому пойти, если тебя что-то беспокоит. Это когда ты не нужен даже родным людям. Это когда веришь доброте только чужого человека…
Кэрол тяжело вздохнула.
— Вам так плохо было в детстве? — спросила она робко.
Пол горько улыбнулся, его рука скользнула к ее подбородку, коснулась губ.
— Я просто рассуждаю вслух.
Она недоверчиво посмотрела на него.
— Но всегда должна быть какая-то причина! Если вы однажды победили свое одиночество, то почему опять вспомнили об этом? Или с тех пор, как вы стали Дадзаем, одиночество не покидало вас?
Пол положил руку ей на плечо и как будто обжег.