Звуки одинокой флейты

Епифанова Саша

– Прошу простить, задумался, - наконец уняв свое неуместное веселье, произнес мужчина.
– Идемте.

Девушка чуть качнула головой, как бы выражая недоумение относительно подобного поведения, но ничего спрашивать не стала. Спустя несколько минут пара уже ехала в небольшой двуколке, которой правил Иван, лихо сдвинув тяжелую, далеко не новую, шапку на затылок.

– Домчу с ветерком, господа, - крикнул он им, подстегивая лошадей.
– Будьте уверены.

– Лучше поосторожней, Ваня, - недовольно произнесла Александра Даниловна, когда при очередном повороте, в который юноша влетел со свистом, не удержавшись, повалилась на графа.
– Простите, - это

уже было сказано, обращаясь к мужчине.

Григорий Петрович лишь кивнул, чувствуя одновременно и радость от поездки, и какое-то напряжение, которое казалось зависло между ним и девушкой.

– Расскажите мне про Рогожино, - попросил он спустя несколько минут.

– Особо рассказывать нечего, - девушка спрятала руки в вязаных рукавицах в небольшой муфте.
– Городок на несколько улиц и двадцать-тридцать домов. Ближайший к Березе, где можно купить относительно свежие газеты или получить посылку из столицы. Также там есть и аптека.

– Вы провели в имении все свое детство?

– Если вы спрашиваете, помню ли я родителей, - холодно произнесла Сашенька, - то нет, не помню. Меня воспитал и вырастил Андрей Фомич Воложин.

– Простите, Александра Даниловна. Я никаким образом не хотел вас обидеть или задеть.

– Пустое, - девушка отвернулась от собеседника, устремив взгляд на проносящиеся мимо леса.
– Через несколько часов будем на месте.

Дальнейший путь прошел почти в полном гнетущем молчании и девушка уже успела пожалеть, что в своем стремлении угодить дяде, согласилась на эту поездку. Мельком Александра Даниловна бросала взгляды на графа, стараясь разобраться в том, зачем его вызвал князь, а точнее, признаваясь в этом только самой себе, понять, наконец, почему присутствие этого мужчины выводило ее из душевного равновесия.

Несомненно, Григорий Петрович был хорош собой, умен и обаятелен, но Сашенька никогда не увлекалась мужчинами подобного типа. А особенно настораживал какой-то особый ореол вокруг графа - в нем чувствовалось нечто такое, что виделось ей опасным, пугающим. Нет, конечно, Гордон не казался злым или жестоким человеком, просто девушку терзало некое предчувствие, что этот мужчина изменит ее жизнь и принесет много горя. Такое ощущение порой, бывает, возникает необоснованно, и из ниоткуда, но Сашенька с детства привыкла доверять подобным чувствам, одолевающим душу. Ведь обычно все, что подсказывала ей интуиция в скором времени сбывалось. Так было с родителями, но чаще все же проявлялось в каких-либо мелких случаях.

Последний взгляд, который девушка позволила себе бросить на мужчину, перед тем как они приехали, был полон зарождающейся затаенной неприязни, будто граф уже чем-то расстроил ее.

– Прибыли, Александра Даниловна, - Иван остановился недалеко от постоялого двора в Рогожино.
– Я вас тут подожду, коней покормлю и почищу.

– Хорошо, - девушка чуть кивнула и, не дожидаясь пока граф подаст ей руку, сама споро выбралась из двуколки.

– Куда теперь, Александра Даниловна?

Мужчина и не подозревал о том, какие чувства одолевали его спутницу на протяжении всего пути, поэтому был спокоен и расслаблен, и, возможно, немного очарован. Тогда как Сашенька всеми силами старалась вытравить из своих мыслей графа, тот наоборот не мог перестать думать об Александре Даниловне. Будучи старше и опытней, Григорий Петрович явственно понимал, какое чувство завладевает им, хотя не мог вспомнить, чтобы влечение к кому-то было столь сильным. Нет, эта девушка особенная и эмоции, которые заполняли сознание графа, проникали много глубже, чем в другие разы, когда он увлекался

представительницами прекрасного пола.

Их мысли, столь диаметрально противоположные и сложные, тем не менее были друг о друге.

Спустя час пара обошла Рогожино вдоль и поперек, дважды заглянув в библиотеку и на местную почту. Саша откровенно скучала, а граф чувствовал себя неуютно, не понимая то ли он нежеланен для девушки, то ли ее беспокоит что-то другое.

– Вы чем-то озабочены, Александра Даниловна?
– решился он, наконец, спросить по прошествии еще десяти минут.

– С чего вы взяли?
– девушка чуть поморщилась и окинула мужчину придирчивым взглядом.

– Стоило нам выйти из аптеки, как вы уже оглянулись несколько раз и все в одну и ту же сторону.

– Вы чересчур наблюдательны, - вздохнув, произнесла девушка, а потом продолжила.
– Ну что ж, слушайте: недалеко от аптеки я заприметила Никиту Андреевича.

– Сына князя?
– удивился Гордон.

– Его, - Сашенька чуть кивнула.

– И чем же он так привлек ваше внимание?
– поневоле в голосе графа промелькнула нотка ревности, которой удивился даже он сам.

– Понимаете, - девушка задумалась, так как, с одной стороны, все еще опасалась Григория Петровича и предчувствия связанного с ним, а, с другой, поневоле доверяла мужчине.
– Никита Андреевич не очень хороший человек, и я точно знаю, что сегодня он собирался остаться в имении. А раз тайком решил выбраться в Рогожино, то непременно что-то задумал. Я была вынуждена с малолетства общаться с этим мужчиной, и он всегда думал только о себе, не говоря уже о том, что без выгоды для собственной персоны и пальцем не пошевелит. Меня терзает нехорошее предчувствие относительно его присутствия в городе.

Последнюю фразу Сашенька произнесла в отчаянии, остановившись и устремив взгляд голубых глаз на мужчину. Она как будто молила того о помощи, понимании, и граф поверил ей. Можем ли мы его винить? Кто бы устоял перед стремлением столь чистого и открытого сердца?

– Что вы предлагаете?
– спросил он минуту спустя.

– Давайте проследим за ним? Подслушаем?

– Хорошо, - мужчина кивнул, чуть помедлив, - идемте.

Стараясь не особо выделяться, пара двинулась в обратную сторону к аптеке. Стоило им подойти к одному из окон здания, выходящему на улицу, как дверь тут же распахнулась, выпуская наружу Никиту Андреевича, который быстро оглянувшись, поспешил в сторону почты.

– Идемте, - не отдавая себе отчета, девушка двинулась следом за младшим Воложиным, схватив графа за запястье и потянув за собой.

Мужчина ничего не сказал и лишь молча пошел вниз по улице. Спустя еще несколько томительных минут они, наконец, смогли затаиться у задней двери почты и подслушать разговор Воложина с Авгапием Степановичем Седых - местным управляющим.

– Что вам, князь?
– мужчина чуть подался вперед, навалившись на стойку и цыкнув на зазевавшихся мальчишек.

– Как договаривались, - Никита Андреевич завел руку за пазуху и извлек оттуда плотно перевязанный бечевкой конверт.

– Не изволите ли передумать?
– Седых даже не прикоснулся к протягиваему предмету.
– Все-таки ваш папенька, как понимаю, не в курсе дел.

Последняя фраза была произнесена скорее как утверждение, нежели как вопрос. И это заставило Воложина побагроветь и начать в бешенстве раздувать тонкие, дряблые ноздри, отчего мужчина стал выглядеть еще более отталкивающим, чем раньше.

– Не вашего ума дело!
– чуть прикрикнул Никита Андреевич.
– Вы либо исполняете уговор, либо я найду другого.