Зюзюка и другие
Шрифт:
– А вот и наша улица! – вдруг объявляет Ариадна. – Тут у нас чудный воздух.
Улица зеленая, аккуратные домики, все двухэтажные, почти одинаковые, с ребристыми стенками гаражей на первом плане. Никаких оград, кустики, цветочки. На многих домах вывешен американский флаг. Алина тормозит у одного из домов. Ребристая стена поднимается, и мы въезжаем в гараж, рассчитанный на две машины. В гараже идеальный порядок. Я замечаю два холодильника.
– Ну вот мы и дома! – возвещает Ариадна. Она выскакивает из машины. Видимо, здесь ей легче, дома и стены
Алина и Стаська выгружают чемоданы, а Ариадна ключом открывает дверь.
– Мамочка, входи!
В небольшом коридорчике я сразу натыкаюсь на две стиральные машины.
– Зачем тебе две машины? – спрашиваю я.
– Одна это сушка. Мы тут не вешаем белье. Сушим... Идем, мама!
Она берет меня за руку и почти тащит за собой.
– Вот! – говорит она с облегчением и торжеством одновременно.
Я сразу охватываю взглядом очень просторное помещение, в центре которого деревянная лестница. Справа гостиная с огромным диваном, камином и высокой стеклянной дверью, ведущей в крохотный дворик, где стоят растения в кадках, маленький стол и два креслица. Слева кухня, позади гостиная, и все это без перегородок. Но ощущение простора, воздуха и уюта поднимают настроение.
– Адька, какая красота!
– Да, не хило! – раздается сзади голос Стаськи.
– Мамочка, Алина покажет тебе твою комнату, а я Стаську отведу наверх.
– Я тоже хочу посмотреть второй этаж!
– Успеете еще! – смеется Алина. – Которая тут ваша сумка?
И она ведет меня обратно в коридорчик.
– Вот тут ваш личный санузел, как говорили раньше на благословенной родине. А вот и ваша комната.
Комната прелестная, с удобной широкой кроватью, и на тумбочке стоит мисочка с миндалем. Надо же, она помнит, что я всегда обожала соленый миндаль.
– Ну вот, вы располагайтесь...
– Алина, умоляю, что-то случилось? Свадьбы не будет?
– Ой, Леокадия Петровна... пусть она сама вам расскажет... Она просто убита, а я вам честно скажу, я даже рада. На мой взгляд, он ей не пара. Только сделайте вид, что не знаете...
– Что значит не знаю? Я же сама догадалась. Боже мой, бедная девочка! Она любила его?
Но в этот момент раздался стук каблуков.
– Мама, где ты? О, мамочка, тебе нравится твоя комната? Мама, я не знаю, как мне быть со Стаськой... Она такая взрослая и такая... чужая... – добавила она еле слышно.
– Все, я ухожу! – заявила Алина. – До встречи, Леокадия Петровна.
– Алиночка, спасибо тебе! Может, поужинаешь сегодня с нами? – робко спросила Ариадна.
– Как-нибудь в другой раз, спасибо. Все! Пока!
Она ушла.
– Мама...
– Что там Стаська делает?
– Сказала, что хочет принять душ и полежать... Ты, наверное, тоже, да, мама? Господи, как приятно произносить слово «мама»...
– Адя, скажи, свадьбы не будет?
Она вспыхнула.
– Откуда ты знаешь? Алина трепанулась?
– Нет, я догадалась... я же вижу, в каком ты состоянии.
– Ничего, мамочка, я даже рада... Может, оно и к лучшему,
– А чего ты ждала? – Я вдруг ощутила смертельную усталость.
– Ну я надеялась, что она повзрослела... Мама, тебе меня совсем не жалко?
– Ты его любила?
– Ах, откуда я знаю? Я столько раз была уверена, что это любовь... Я ничего не знаю... Но мечты мои рухнули... В этот раз мне уже казалось, что все получится, и вот видишь... Он еще и Лютика забрал.... Лютик – это йоркширский терьер. Но я даже рада... с ним было столько возни, каждый день надо его чесать... Мамочка, ты не голодная?
– Да нет пока...
– У меня на семь часов заказан столик в ресторане.
– Зачем в ресторане?
– Ну, тут принято. И потом, это очень хороший ресторан, я думала, вам будет приятно и интересно.
– Ну конечно, Адечка. Скажи мне, зачем ты нос переделала?
– Захотелось... А разве так не лучше?
– Ты мне и с тем носом нравилась. Это твой женишок захотел?
– Нет, я сама... Мне казалось, если я изменю лицо, то и жизнь как-то изменится.... Мама, ты скажи Стаське, что свадьбы не будет, ладно?
– Почему ты сама ей не скажешь?
– Я ее боюсь. У нее такие глаза... враждебные, недобрые... Я боюсь, она будет торжествовать.
– Ну, это вряд ли... По-моему, лучше тебе ей сказать. Вот пойди сейчас к ней и скажи. Как мать дочери. Надо же вам самим учиться разговаривать друг с другом.
– Ты думаешь?
– Я уверена. Иди-иди, не бойся! А я пока тоже душ приму.
– Мамочка, дай я тебя поцелую.
Она прижалась ко мне, уткнулась носом в шею, как в детстве.
– Господи, мамочка, прости меня, дуру набитую.
– Я-то прощу... Считай, уже простила.
– А она не простит? – вскинулась Адька.
– Ее прощение так легко не получишь, но пытаться все равно надо.
Стася
Что-то мне все это не нравится. Дом, конечно, офигительный, и зеленые холмы за окном. Мое окошко как раз на холмы выходит, красиво. Но Мамалыга уж очень жалкая какая-то, и жениха пока не наблюдается. Хотя до свадьбы совсем мало времени осталось. Неужто слинял? Нет, не может такого быть! Но даже если не слинял и все состоится, с такой жалкой теткой мне в соревнование вступать совсем неинтересно. На тех фотках она красивая, гордая была, словом, жар-птица, а тут моська какая-то...
В дверь постучали. И сразу она заглянула. Точь-в-точь моська, побитая моська.
– Стасечка, можно к тебе?
– Заходи!
– Стасечка, ты не против, я заказала сегодня столик в ресторане...
– Нет, не против!
– Ты уже была когда-нибудь в ресторане?
– Ну и вопросик, обхохочешься! Конечно была, сколько раз. В Москве сейчас рестораны на каждом шагу.
– А с кем ты бываешь в ресторанах?
– Да мало ли... С Лёкой, с Герой, с девчонками иногда ходим, с мужчинами...