«...И места, в которых мы бывали»
Шрифт:
— Ну, ты сам утром видел, что не врет твой компас. Правильно показывает на север. Как же это все вышло? Давай рассказывай подробно все, что было тогда.
— А ничего особенного и не было. Шли мы с Васькой с зимовья на лыжах. Нагружены под завязку. В котомках шкурки еще сырые — последняя добыча, да по глухарю. Ну и, конечно, остатки провиянта — дробь там, гильзы, пистоны и прочее. Как сюда подходить стали, тропу потеряли. Замело ее, затесы плохо видны, а место вроде знакомое. Поляна эта. Сто раз на ней были. Но все одно, мерещится, что не туда идем. Я и решил проверить. Достал компас, глянул, а он вон туда показывает, — махнул он рукой опять на северо-запад. А в этот момент солнце на минутку выглянуло. Все стало на место. Солнце не компас, врать не будет. Мы быстро дошли до дому. А потом, уже летом, я сел и написал в геологоуправление, как нам советовали. Адреса не знал и написал просто «Красноярск, геологоуправление, начальнику». Сначала думал, что не дошло, потерялось мое письмо, но вот вы здесь. Значит дошло. А почему так вышло, сам не понимаю.
— Зато я, кажется, понимаю. Обрядись, как в тот день. Все, как было, нацепи на себя.
— Не получится. Лыж-то нету. И на ногах не кисы, а сапоги.
— Это неважно, давай обряжайся, как сказано.
Иван послушно встал, продел руки в лямки пустой своей котомки, нахлобучил огромную росомашью шапку, повесил на плечо ружье и встал в полной готовности. Смотрелся он великолепно. Упомянутая черная шапка, черный же нагольный полушубок, подпоясанный тоже черным кожаным патронташем с поблескивающими шляпками патронов и подвешенным сбоку большим ножом, похожим на латиноамериканский мачете… Из картины только несколько выпадали обыкновенные кирзовые сапоги да на руках вместо охотничьих собачьих рукавиц, лохмашек, обыкновенные шерстяные перчатки, видимо, Марьиного производства. А на левом плече тульская курковая двустволка. В общем, юдинский Тартарен. Портила эту воинственную фигуру сморщенная пустая котомка за плечами. Но меня интересовала не живописность Иванова облика. Хотя…
Я пару минут полюбовался на него и сказал:
— Теперь проделай все, как в тот день, когда у тебя компас забарахлил.
Иван зачем-то сделал два шага вперед, снял ружье с плеча, поставил его перед собой, извлек из кармана компас, установил его на обрезе стволов и потянул фиксатор. Он удивленно посмотрел на компас и заорал:
— Ну, вот, опять! Только теперь он показывает вон туда! — протянул он руку на юго-восток.
Гриша, наблюдавший эту сцену от костра, одним прыжком подскочил к нему и размахнулся:
— Щас как дам по роже, идиот. Будешь знать, как писать дурацкие заявки.
Не скрою, у меня было похожее желание, но надо было не только разъяснить охотнику, в чем его ошибка, но и предупредить на будущее, потому что сегодняшняя комедия в других условиях может и трагедией обернуться. Я взял из руки Ивана компас и потребовал:
— Дай твой нож.
Он вытащил нож из ножен и протянул мне. Я на ладони от-горизонтировал компас, подождал, пока успокоится стрелка, и взял нож. Поднес его к стеклу компаса. Стрелка сразу прилипла к нему. Описал концом ножа круг по стеклу, потом другой. Стрелка послушно вертелась следом.
— Видишь, Иван? Компас реагирует на любое железо. Когда ты поставил его на ружье, стрелка так же прилипла к донцу компаса, а ты решил, что это аномалия и устроил все это. Теперь знай, что железо от компаса надо подальше держать.
— А компас от железа, — добавил Гриша. — А вообще-то учиться надо, понял, дундук?
«Дундук» горько вздохнул и кивнул своей роскошной шапкой. Я подозвал дядю Степу и Колю, сказал им, чтобы шли в деревню, полностью завьючивали коней и готовились к возвращению. Сам же вместе с Гришей уселся за протокол.
Когда мы уходили, Иван остался на поляне. Все стоял с компасом в руках и водил над ним и под ним ножом.
Маршрут на Немкину
К этому маршруту мы готовились большую часть лета. Во всяком случае, стоило мне зайти в камеральное помещение, где сидели над картами и полевыми книжками геологи, как тут же начинался разговор о том, какая работа нам предстоит. Чаще всего упоминались две речки: нижнее течение Весниной и речка Немкина, которая впадает в реку Кан. Это была южная граница нашего района работ. И если о других речках у нас была какая-то информация, то о Немкиной мы не знали почти ничего.
Только по карте могли судить, что она почти такая же, как Веснина: метров тридцать — пятьдесят в ширину с крутыми, часто скалистыми берегами, и, вероятно, довольно рыбная — ведь на ней нет населенных пунктов, даже в устье. Мне, конечно, очень хотелось попасть на нее, но это вряд ли светило. С самой весны ее «застолбил» за собой старший геолог партии Трофим Яковлевич Корнев, который в рядовые маршруты не ходил. Считалось, что он оставляет для себя самые важные и, следовательно, самые интересные. Правда, мы заметили одну особенность его работы: он очень не любил ходить по местам нехоженым, а паче всего не хоженным им самим. Но о Немкиной он просто мечтал вслух. Всякого, кто хотя бы близко возле нее бывал, будь то охотник, рыбак или старатель, Корнев усаживал, поил чаем и подробнейшим образом расспрашивал. В результате все население нашего поселка, а также ближайших окрестностей, знало, что он собирается на Немкину и вот-вот отправится туда с небольшим отрядом и проводником из местных жителей.
Я в августе оказался свободен со своим помощником-промывальщиком, а Корнев все продолжал «готовиться» к Немкиной: вел переговоры с туземцами, выбирал проводников, намечал состав отряда, отбирал нужные листы топографических карт. В начале сентября Корнев вызвал меня и сообщил, что на Немкину придется идти мне: у него нет на это времени — вызывают в Красноярск для доклада. Вслед за этим распоряжением он усадил меня за приставной стол, разложил на нем топографические карты и стал уточнять задание:
— Слушай, работа эта непростая. Выйдешь на Немкину, сделай полное геоморфологическое описание (его у нас нет) и только после этого начинай шлихтовать. Пробы бери побольше, не меньше двух лотков — нам ничего нельзя пропустить там. А по работам Кузнецова, моего учителя, там много монацита и других радиоактивных минералов. Есть редкие гранаты и еще много чего. Так что повнимательнее. Слушай, осмотри и задокументируй все, какие попадутся, скальные выходы не только на самой речке, но и на водоразделе при подходе к ней. Бери побольше образцов, не стесняйся. Ты ж с конями будешь, не на плечах тащить.
Я прервал его монолог:
— Все это хорошо и правильно, наверное, но как я туда попаду? Выход с Весниной на водораздел, судя по карте, либо сплошные скалы, либо чернолесье. С конями не разгуляешься.
— Слушай, не волнуйся. С тобой пойдет проводник, а может, и два. Я обговаривал этот маршрут с Лупиняками с Кузеевского прииска. Старик сказал, что его сыновья туда ходили и даже тропу рубили. Правда, тропу они вели на Богунай по каким-то золотарским надобностям лет восемь назад, но что-то от нее должно было остаться. Во всяком случае, на водораздел выведут, а дальше ты и сам разберешься. Лады?