...Имеются человеческие жертвы
Шрифт:
Фридрих Незнанский
Имеются человеческие жертвы
* * *
Александр Турецкий получает новое задание - расследовать обстоятельства кровавого побоища в крупном российском городе. Дело заведомо не сулит ничего хорошего - за преступлением стоят могущественные люди, которые следуют «святому» закону: если враг не продается, его уничтожают…
* * *
АСТ, КРПА "Олимп"
1
Весна
«А, мы не гордые! — сказал себе Турецкий. — Метро так метро. Коль загоняют суровые условия климата, уйдем под землю. Где наша не пропадала?!»
Погода этой весны вполне соответствовала душевному состоянию — та же беспросветность и серая мгла. Впервые за много лет Турецкий испытывал такую запредельную усталость. Не привычное утомление после завершения очередного трудного дела, а какое-то незнакомое тягостное изнеможение каждой клетки. То ли впервые решил заявить о себе возраст, то ли вымотал весенний авитаминоз, но растянувшееся почти на два года расследование убийства банкира Виктора Грозмани вызвало такой упадок всех сил, какого Александр Борисович не испытывал еще никогда.
Надо было выбираться из депрессии. Хоть за волосы вытаскивать себя из этого болота. Он даже курить стал меньше и по совету Грязнова купил в «феррейновской» аптеке на Никольской какие-то чудодейственные американские таблетки — чуть ли не всю таблицу Менделеева в одной розовой капсулке плюс еще нечто магическое по части мужской проблематики среднего возраста.
Согласно фирменной рекламе, через недельку-другую приема этих розовых бомбочек каждый смертный непременно должен был избавиться от душевной и физической вялости, переродиться и ощущать себя во всех смыслах молодцом.
Турецкий всегда с долей скепсиса относился к сеансам рекламного гипноза, но Грязнов был так настойчив и убедителен, так заманчиво подмигивал, что Александр Борисович махнул рукой и решил попробовать. Чем черт не шутит — может, и правда полегчает?
Раскошелился почти на три сотни и принялся целеустремленно глотать эти таинственные пилюльки. Однако миновала и первая неделя, и вторая, но самочувствие не улучшилось. Та же разбитость во всем теле, тоска перед наступающим днем по утрам и острое чувство полной бессмыслицы жизни в любое время суток...
Возможно, буржуазный заокеанский эликсир был действительно замечательным. Но чтобы он срабатывал, видимо, требовались дополнительные условия, и прежде всего — обитать где-нибудь в Калифорнии, не числясь при этом одним из первых «важняков» России конца девяностых годов двадцатого века.
«Вот и все, выдохся ты, старичок, — с сочувственной усмешкой говорил он себе утром перед зеркалом, старательно выкашивая электробритвой пробившуюся за ночь щетину на щеках. — Истощился. Был Турецкий, а остался от тебя один «турецкий порошок»... »
2
В те апрельские дни он мчался в поездах метро, в давке утренних и вечерних часов пик, и словно в каждом лице находил подтверждение своим самым мрачным предчувствиям. Казалось, в глазах попутчиков в вагонах московской подземки, ставшей теперь «транспортом для бедных», появилась какая-то новая безнадежная горечь.
Летя черным тоннелем от станции к станции, Александр Борисович краем глаза заглядывал в газетные страницы, которые умудрялись читать любознательные сограждане. Смотрел не без корысти. Выискивал там свой сюжет.
Последние недели во всех газетах печатались отчеты о ходе в Москве судебного процесса по делу Горланова со товарищи — кажется, первого дела такого масштаба о заказном убийстве известного банкира Виктора Грозмани. То был и правда по нынешним временам беспрецедентный процесс. На черной скамье в железной клетке за пуленепробиваемым стеклом оказались плечом к плечу и заказчики, и посредники, и непосредственные исполнители убийства. И каждый мало-мальски смыслящий в современной жизни понимал: от того, чем завершится этот процесс, зависит очень многое.
Четкая, недвусмысленная, широко обнародованная формула сурового вердикта была сегодня насущно необходима для перелома в мироощущении духовно надломленной, во всем разуверившейся страны. Ну а для Турецкого она имела абсолютно принципиальное значение.
Приговор, оглашения которого ждали теперь со дня на день, должен был расставить какие-то важнейшие точки над «и». То ли поставить крест на российской законности, то ли открыть наконец эпоху ее возвращения в нормальное русло, в реально действующее «правовое поле», о котором уже столько лет без устали твердили все газеты, радиостанции и телеканалы любой окраски и политической ориентации.
Ну а почему исход этого процесса был так важен лично для Турецкого, не стоило и говорить. Ведь именно он возглавлял и координировал работу всей следственной группы, работавшей по этому сложнейшему делу со дня убийства. Вернее — со дня неожиданной кончины тридцативосьмилетнего здоровяка банкира во время перелета Сеул — Москва.
Именно благодаря находке Турецкого удалось установить и доказать, что Грозмани убрали, использовав на редкость изощренное суперсовременное оружие: преступники додумались запрятать внутрь портативного компьютера финансиста крохотный контейнер-излучатель с солями радиоактивного кобальта.