...Встретимся в октябре...
Шрифт:
Она действительно помнила все, что происходило. Помнила и осознавала.
Маленькая вредная девчонка.
Я тоже чуть наклонился, приближая свое лицо к ее:
— Это еще не говорит, что ты меня хорошо знаешь. Расскажи что-то такое, чего не знает никто.
— Ты действительно этого хочешь? – Она выгнула золотистые брови. – Что если я узнала какие-то грязные и жуткие тайны?
Я пожал плечами. Пусть не думает, что смогла меня напугать.
— Ладно… Ты постоянно занимаешься спортом. Особенно, когда зол из-за своей работы. Лупишь грушу и отжимаешься. Кстати, мне нравится, когда ты
— Я не люблю, когда вокруг много людей. И мне нравится запах сырости и свежести.
Она задумчиво кивнула.
— Теперь все ясно… Еще ты очень любишь плавать в своем бассейне. Но почему-то голым. Что за тяга такая?
Ее глаза насмешливо сверкнули, а я снова почувствовал, что краснею. Черт, нужно как-то это брать под контроль.
Я изо всех сил старался сделать вид, что в этом нет ничего особенного:
— Это моя квартира и мой бассейн. Имею право даже ходить голым.
— Тут ты прав. – Она снисходительно улыбнулась. Вот же бестия! – Еще я поняла, что ты служишь… Не знаю, это что-то вроде спецназа? На тебе часто появляются раны. И, кажется, ты убиваешь людей, а потом сильно из-за этого переживаешь. Но не думаю, что ты преступник. По крайней мере, у тебя в шкафу висит военная форма. И заметь, я ни разу к ней даже не приблизилась. Ни одним коготком не тронула.
Я сглотнул. Откуда она узнала? Как могла понять?
На коже выступил холодный пот. Да, она действительно знала обо мне ВСЕ. Все самое важное. То, о чем я не мог и не имел права рассказать ни матери, ни отцу. Но она как-то догадалась.
Отстраненно я проговорил:
— Тогда почему не пожалела остальную мою одежду?
Она как ни в чем не бывало продолжила:
— Потому что она ужасна. Эти растянутые дырявые майки… У тебя же есть деньги. Почему не купишь себе что-нибудь нормальное? Модное и без дырок.
— Потому что мне в них удобно. Я их люблю. Но зачем было их рвать?
— Я думала, что ты не станешь носить тот ободранный ужас.
Не знаю почему, но я все-таки спросил.
Не смог сдержаться.
— Ты не боишься?
Она снова удивленно вздернула брови:
— Чего?
— Того, что узнала обо мне. Что я убийца.
Настя склонила голову на бок и безотчетно подергала кролика за лапу:
— Лишь бы ты не был каким-нибудь жутким маньяком, который расчленяет людей и хранит их отрубленные пальцы, завернутыми в бинтик. Все остальное меня устраивает. Кроме! – Она вдруг подалась так близко, что я ощутил тепло ее дыхания на лице: – Клавдии Семеновны. Если ты еще раз оставишь меня у этой чертовой старухи я буду мстить тебе до конца жизни. Твоей. Кстати! Ты знаешь, что она хотела женить тебя на своей дочке? Думала уложить вас в кроватку, а потом осчастливить липовой справкой о скором отцовстве.
Я хмыкнул:
— Да ты просто кладезь информации. Идеальный шпион.
— Ага. – Ее губы коварно изогнулись. – Обещаю вызнать и рассказать все грязные тайны невесты, которую тебе подберет мать.
Я не мог понять, издевается она надо мной или… ревнует. Ее глаза горели еще ярче обычного, а на щеках проступил едва заметный бледно-розовый
Я осторожно коснулся прядки ее волосы и немного потянул за нее, заставляя Настю приблизить лицо ко мне почти вплотную.
Она округлила глаза и слегка приоткрыла рот. Мне ужасно хотелось поцеловать ее. Или хотя бы провести языком по пухлыми сладким губам. Узнать, какие они на вкус. Насколько гладкие? Мягкие? Упругие? Теплые или горячие?
Мы соприкоснулись носами, и я почувствовал, как она судорожно вдохнула. Нет… не так уж она ко мне равнодушна. Просто не может быть равнодушной, видя, что я схожу с ума рядом с ней.
Едва слышно я прошептал прямо ей в губы:
— А почему кролик?
Ее взгляд опустился на мои губы, и поясницу прострелило огненным копьем. В меня как будто всадили раскаленные иглы.
Я не выдержал. Сорвался. Коснулся губами ее губ. Невесомо. Совсем чуть-чуть. Просто, чтобы почувствовать.
Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, как будто боялись идти дальше, но и отступить тоже не решались.
Задевая мои губы своими, Настя начала говорить:
— Из-за книги… До того, как со мной это случилось, я читала одну книгу…
Я с трудом пытался сосредоточиться на ее словах, но ни черта не получалось. При каждом слове, каждом звуке, ее губы цепляли мои. Иногда обхватывали то верхнюю, то нижнюю. Горячий влажный кончик языка задевал мой рот – словно дразнил. Но мы оба продолжали эту пытку. Я беззвучно молился, чтобы она продолжала говорить.
Но она молчала, и тогда я тихо прохрипел:
— Какую?
Обхватил ее нижнюю губу и чуточку сжал. Настя выдохнула горячий воздух и чуть прикрыла глаза, но тут же широко их распахнула. А я захватил зубами и втянул в рот припухшую плоть.
От ее вкуса внутри все начало шипеть и плавится. Как будто в меня натолкали веток, соломы и полили все это смолой. Я загорелся так, что кожа начала покрываться невидимыми волдырями и облазить. Она была невероятной на вкус. Немного сладкой и немного пряной. Идеальной. Совершенной.
От картинок, которые возникали при мыслях о ее губах, хотелось орать. Я не знал, сколько так выдержу.
Ее губы пришли в движение, выскальзывая из моего плена. Я даже видел покрасневший отпечаток собственных зубов на розоватой плоти.
— Она называлась «Тайны бумажного кролика»... Очень… интересная история… Я так и не узнала конец.
Я тянулся к ее губам, уже ни черта не соображая. Их вкус и манящий блеск совсем лишили рассудка. Мое воображение рисовало яркие сочные картинки, как они оказываются повсюду на моем теле. От этого хотелось рычать. По-звериному.
Я сглотнул и коснулся ногой ее ноги. Настя вздрогнула, приоткрывая рот чуточку шире. Да, вот так…
С трудом, но я выдохнул:
— Дочитаем ее вместе… Только мне придется начать с самого начала.
— Тебе не понравится.
Когда она это произнесла, я не удержался. Лизнул припухшую нижнюю губу и скользнул на верхнюю. Настя закрыла глаза. Ее ресницы дрожали, лежа на щеках и сверкая золотом.
— Почему? – Кончиком языка я дотрагивался то до верхней, то до нижней, не понимая, какая вкуснее и на какую наброситься в первую очередь. В паху стало так горячо и тяжело, как еще не было никогда.