...Встретимся в октябре...
Шрифт:
— Тише-тише, малыш, ну чего ты?
— Хватит с ним возиться! Дима помешался на этом коте. Нужно вышвырнуть его отсюда. А ему скажем, что эта гадость сбежала и потерялась.
— Нина…
С трудом, но я сдерживалась. Нужно быть хорошей… Спокойной… А иначе она точно исполнит свою угрозу.
— Зачем ты вообще сюда пришла?
— Как зачем?! Чтобы понять, что происходит с нашим сыном. Тебя, например, не волнует, почему у него нет женщины? Никакой! Ни постоянной, ни даже какой-нибудь потаскушки на одну ночь.
— Нин, он взрослый парень.
— Сам? Сам?! Уже разобрался! Притащил в дом это лишайное чучело и даже спит с ним в обнимку. Ест чуть ли не из одной тарелки. Это ненормально, Гена! Тебе следовало бы проявить больше беспокойства о сыне! Кстати, вот, что я нашла!
Меня аж подбросило, когда я заметила в ее руках пакеты. Те самые, с бельем, которое он мне купил.
Нет, пожалуйста… Только не прикасайтесь к нему…
Нина Павловна вытряхнула на матрас все содержимое.
— Вот! Посмотри на это!
Геннадий Петрович стиснул меня так, что едва не переломал все кости.
— Э-э-э…
— Что «Э»? Я уж грешным делом подумала, что он заделался в этих геев. Была почти уверена. А теперь это белье… Но он точно не трансвестит. Такого я не переживу. Уж лучше гей. Но! Все белье слишком маленького размера. И все с этикетками. Кому он его купил? Посмотри, какой разврат! – Она потрясла тремя узенькими полосками нежно бежевого цвета и красивым шелковым бантиком сбоку. – А цену ты видел?! За вот это – пять тысяч! Пять тысяч, Гена! Он нашел какую-то шлюху, на которую спускает все свои деньги. А это?! Купальник за сорок тысяч. Да на эти деньги можно два месяца жить. Нужно узнать, кто она… А ВОТ ЭТО. Ты. Видел?!
Она отбросила белье и схватила спиритическую доску.
— А что, если она сектантка? Шлюха-сектантка… Боже… Я с ума сойду… Ну что ты молчишь?!
Могла бы – рассмеялась. Шлюха-сектантка. Знала бы Нина Павловна, что произошло на самом деле.
— Нина… Ты все слишком драматизируешь. Дима – взрослый самостоятельный мужчина. Ему тридцать четыре! Неужели ты думаешь, что у него женщин не было?
Я впервые слышала, как Геннадий Петрович повышает голос. Чаще он вообще молчал. Но сейчас, видимо, набрался храбрости.
— Были, Геночка, конечно, были! Но откуда ты знаешь, что это были ПРАВИЛЬНЫЕ женщины?
— Нина… Ну вот, о чем ты? – Геннадий Петрович гладил меня с такой силой, словно пытался выдернуть всю шерсть. Или… найти поддержку. – Пусть общается, с кем хочет.
— Ну уж нет, Гена! «С кем хочет» уже тянет из нашего сына деньги. Ты не подумал, почему он ее скрывает? Да потому что стыдно показать такую шлюху родителям. А я внуков хочу, Гена! Кого родит такая вот?!
Она потрясла в воздухе черными шелковыми шортиками, и мне стало до боли обидно, что бОльшую часть этих вещей я даже не успела рассмотреть. Не говоря уже о том, чтобы примерить их. Дима купил все это для меня. Наверное… он хотел видеть меня в этом белье. Думал обо мне. Представлял.
— Ниночка, родная моя, ну успокойся.
— Гена! Не раздражай меня! Я должна знать, с кем он встречается. Лично
— А по-моему, эта Кристина похожа на стриптизершу. И вела себя так же.
После этих слов показалось, что Нина Павловна сейчас взорвется. И я, если честно, этому порадовалась бы. Кристина, значит? Видимо, дочь той самой подруги, которую она ждала в гости.
— А ты откуда знаешь, как выглядят стриптизерши?! Что, таскался по ним?!
Геннадий Петрович мной загородился, как щитом. Даже смешно стало. Но в отличие от него, я готова была сражаться.
— Конечно, нет. Но она уж слишком… доступная. Ты же видела, как она себя вела. И как была одета. И накрашена. Да и под нож ложилась не раз. Я же работал в госпитале – вижу такие вещи.
— Уж лучше Кристина, чем неизвестно кто! – Нина Павловна начала быстро распихивать белье по пакетам. – Я Кристинку быстро приструню, если что. Пусть сильно себя хозяйкой не мнит.
На это Геннадий Петрович выразительно хмыкнул, но промолчал. Его жена то ли не заметила, то ли сделала вид, продолжая издеваться над моим бельем.
— А это мы уберем и выбросим. Не к чему в доме держать вещи всяких продажных девок.
— Нина, Диме это не понравится. Он ведь заметит, что вещи пропали.
Нина Павловна была похожа на одержимую. Сейчас, впервые с того момента, как очутилась в парке, я испугалась за свою жизнь.
— А мы ему скажем, что это его мерзкий кот! Нашел пакет и подрал все. Недаром же он его Злыднем называет.
— Ну, во-первых, это не кот, а кошка, а во-вторых…
— Никаких «во-вторых». Пошли!
Я попыталась вырваться из хватки Геннадия Петровича. Он даже опустил меня на пол, но мать Димы вдруг ринулась ко мне и попыталась пнуть. Я едва успела отскочить и инстинктивно зашипела на нее.
— И гадость эту забери отсюда.
Геннадий Петрович попытался возразить:
— Но он спит в Диминой комнате. Тут у него и дом обустроен, и игрушки…
— Гена… Тебя не настораживает, что взрослый мужик вместо того, чтобы жениться и воспитывать ребенка, нянчится с котом и покупает шалавам белье? – Неожиданно она пнула моего пушистого кролика, того, самого первого, в домик-тыкву. Потом достала из пакета потрясающей красоты шелковый топ с широкими бретелями, накрыла им дом и подняла с пола. – Даже прикасаться к этой гадости не хочу.
Она вынесла дом. Мой дом. И кролика.
— А Диме скажем, что когда этот мерзавец сбежал, мы все отдали в приют для животных. О! Нет! Придумала! Скажем, что когда кормили его, он начал играться с едой и испортил дом. Я пыталась отстирать, ногти до крови чуть не сорвала, но пришлось выбросить. А потом этот неблагодарный монстр сбежал.
— Нина, это уже слишком…
Но не смотря на свои слова Геннадий Петрович снова подхватил меня на руки и вынес из спальни.
— С некоторыми проблемами, Геночка, нужно бороться радикально!