...Встретимся в октябре...
Шрифт:
Но теперь, благодаря Нине Павловне, не осталось почти ничего. Только то, что на ее взгляд «совершенно бесполезная и ненужная трата денег» и «о чем он думал, когда покупал». То, что она никак не могла подарить своим подругам, а иначе они подумали бы, что она пытается избавиться от ненужного барахла. И это «плохо повлияло бы на ее имидж».
Я лишь надеялась, что Дима вернется раньше, чем она решится выбросить все, чем мы хотели обставить квартиру.
Ну и меня заодно… Вот черт!
Глава 19.
Они меня все-таки поймали. Из-за дурацкого списка я подставила саму себя.
Как ни старалась вырваться и пустить в ход когти, ничего не удавалось. Нина Павловна и Геннадий Петрович умудрились завернуть меня в полотенце, а потом сунуть в коробку.
От собственных воплей глохли уши, но я все равно расслышала то, что заставило меня похолодеть и замолчать.
— Нина, может не будем? Это же живое существо…
Да! Да, живое, и вы даже не представляете насколько! Я начала вырываться с новой силой, но замотанная в полотенце, не могла даже двигать хвостом.
— Гена! От этого мерзавца нужно избавиться! Он же житья спокойного нам не даст.
— Но это Димин кот…
— Гена!
— Но давай хоть коробку не заклеивать. Он же задохнется там. А так хоть выберется наружу, сможет от собак сбежать. Да и может кто его заметит. Кто-то породистый…
— Вот и пусть задохнется!
Меня сунули в коробку. И тут же наступила темнота, а потом раздался скрипучий звук. Они отклеивали скотч…
Зубами и когтями я пыталась избавиться от полотенца, которое превратилось в смирительную рубашку. Каталась и дергалась в душной коробке, задыхаясь от паники и нехватки кислорода.
Я отчетливо ощутила, когда коробка взмыла в воздух. Это был словно сигнал сопротивляться еще сильнее и отчаяннее.
Да я же просто задохнусь здесь!
— Все, быстрее давай. Отнеси на мусорку и оставь там. А еще лучше – выкинь в контейнер. Пусть этого гада увезут и выбросят на свалку. Чтобы даже не пытался вернуться обратно.
Эти слова звучали глухо, но настолько отчетливо, что каждое отпечатывалось в моем сознании. Это же… это смертельный приговор! Чем я ей так не угодила? За что можно было меня настолько возненавидеть?
Какая теперь разница? Сейчас нужно думать о другом…
О том, как спастись.
Громко хлопнула входная дверь, почти бесшумно подъехал лифт.
Я отчаянно пыталась выбраться, дорожа каждой секундой. Если к тому моменту, как мы доберемся до мусорных баков, я все еще не избавлюсь хотя бы от полотенца, то мне не жить.
Я завозилась, и едва расслышала тихий голос Геннадия Петровича:
— Не боись… Я тебя возле дома выпущу. Пока потерпи, чтобы Нина не увидела…
Он тяжело вздохнул, а я нервно мяукнула. Угрызения совести мучают? Знали бы вы, от кого пытаетесь избавиться. Геннадий Петрович наверняка и не подозревает, что я его понимаю.
Не смотря на его слова,
Каким-то чудом в коробку пробрался свежий, чуточку морозный воздух. Я жадно его глотнула, краем сознания думая, что Диме понравилось бы бегать в такую погоду.
Не о том я думаю! Совсем не о том.
Каким-то чудом мне удалось изодрать полотенце и освободиться от него. Когти болели так, будто мне пытались их вырвать.
С каждой секундой эта боль становилась ярче. Она пульсировала во всем теле, мешая дышать и соображать.
Наверное именно из-за боли мне почудилось…
— Пап?
Это же его голос?! Нет, не может быть. У меня галлюцинации.
— Это еще что такое?
Его! Его! Точно его! Я хотела верить и одновременно боялась. А что если от страха и боли я схожу с ума?
Я принялась еще отчаянные вырываться, вгоняя когти в картон до умопомрачительной агонии.
— Дай сюда!
Коробку резко дернули и опустили. Потом послышался странный звук, как будто бумагу рвали на клочки, и крышка распахнулась. Я зажмурилась от яркого света и волны холодного ветра.
— Боже… Что они с тобой сделали? – Теплые руки коснулись моих боков и с нежной осторожностью достали из коробки.
Я с трудом открыла глаза. Дима… Он вернулся. Мой идеальный, красивый и храбрый Дима.
Если бы могла, заплакала бы. Он прижал меня к груди, совсем как в последнем сне, и я жадно уткнулась ему в шею.
— Какого хрена, отец?! Тише-тише, милая… Все хорошо. – Он так ласково меня гладил, что я обмякла. Просто повисла на нем без сил. Надеюсь, он не отпустит меня и не заставит идти самостоятельно. Потому что я просто не смогу.
— Прости, Дим… Но Нина… она просто с ума сошла с этим котом. Он ей житья не давал.
— Что?! Ты ничего не путаешь? Может, это ОНА не давала Злыдне покоя?
Когда он говорил, его грудь сладко вибрировала, и эти вибрации растекались по моему телу лаской и жаром.
— Дима… Сын… Слушай, только не говори матери, что я тебе рассказал… Но мать переживает, что ты один. Кроме кота никто тебе не нужен. А сегодня он еще и список твоих невест подрал.
— Пап! Вы вообще в своем уме?! Ты что, собирался выбросить ее? На мусорку? Замуровав в коробку?!
Пальцы Димы сжимались на моей спине все сильнее, причиняя уже ощутимую боль, но я не сопротивлялась. Пусть делает что угодно, только не отпускает.
— Нина приказала…
— Вы больные?! Оба?! Что значит «приказала»? Это живой че… существо!
На нас оборачивались редкие прохожие, но мне было все равно. Я пыталась обнять Диму, чтобы показать всем – он мой. И принадлежит только мне.
— Тише ты, не кричи так… Просто… ты и ее пойми. Она за тебя переживает, волнуется. Внуков ждет, а ты с котом возишься. Мать когда увидела, сколько ты на него тратишь… сильно огорчилась. Да еще белье это и покупки…