...Встретимся в октябре...
Шрифт:
Но потом я снова стала чертовой кошкой. Его противным другом Злыднем.
Я даже не могла поверить, что мое превращение в человека – не продолжение сна.
Вот только Дима поверил. Поверил сразу. Не бегал с криками, что такого не бывает и не вышвырнул меня из дома. Не постарался убить или сдать на опыты.
Вместо всего этого он нашел способ говорить со мной. И обещал помочь. Начал собирать информацию.
Так обо мне никто никогда не заботился. Даже родители, которые вместо помощи и поддержки повесили на мою голову Киру.
Думать
Но то, что она уехала, а от моих вещей и денег не осталось и следа, меня подкосило. Дима тоже был злой. Я чувствовала его состояние. Он весь словно был окутан бурлящей темнотой. Она клубилась вокруг него, видимая только мной.
И эта темнота… Она напитывала меня. Я будто бы втягивала ее в себя, по глоточку, насыщаясь силой и энергией.
Это ужасно, но мне хотелось, чтобы он как можно дольше держался в этом состоянии – черной ярости, злости и безудержной тоски. Потому что это… помогало мне оживать.
То, что отравляло его, было целебным для меня. Не знаю, как это поняла, но чувствовала, что все правильно.
Я все равно смогу вытащить из него всю эту черноту, так что плохого в том, что он поддается настолько губительным эмоциям?
Я представляла себя такой, как была во сне. Живой, настоящей, соблазнительной. Способной его заинтересовать и понравиться. Но это был всего лишь сон. И теперь уже мои эмоции выходили из-под контроля. Будь я женщиной, я бы никогда не смогла привлечь внимание такого мужчины, как он.
Потому что… хоть и была мечтательницей, но себе я старалась не врать. Мы разные. Он почти идеальный. Между ним и совершенством только тонкая черта, которую он с легкостью пересек, устроив мне самый незабываемый день.
Мы гуляли по торговому центру вместе. Он вставил в уши серебристые наушники и с задумчивым видом ходил между рядов, позволяя МНЕ выбрать все, что захочу. В потертых джинсах и кожаной куртке. С взъерошенными от ветра волосами и легкой щетиной. Пахнущий туалетной водой и своим собственным запахом, против которого невозможно было устоять.
Конечно, я видела, как на него смотрят другие женщины. Да они слюни едва ли не пускали! Вешались на него! Старались ненароком прижаться, задеть грудью и просили достать совершенно ненужную им ерунду с верхних полок.
Они портили мой идеальный день с ним! Портили ту горькую радость, которую я испытывала, когда он обращался ко мне, спрашивая что мне нравится. Он делал вид, что говорить по телефону со своей девушкой, но остальных это не останавливало.
Пусть Господь простит, но мысленно я представляла себя той колдуньей из сна. Способной наслать на них такую порчу, чтобы при одном взгляде на Диму их начинало выворачивать наизнанку.
Я не знаю, что дало мне силы снова превратиться. В какой-то момент я просто вновь ощутила… себя.
И это было так непривычно. И прекрасно.
Но лучшим в моем возвращении в саму себя вновь оказался Дима.
Он
Я хорошо успела его узнать. Он не был из тех, кто тащит в постель всех подряд и ради секса будет идти на все. То, как он смотрел на меня… Так он не смотрел ни на одну женщину.
Пожирая тяжелым властным взглядом. Припечатывая к месту и клеймя огнем в глазах. Мне казалось, что я тону в темноте. Погружаюсь в темные воды, отчаянно хватаясь за жизнь. Последний глоток воздуха, который ничего не решит, а только продлит агонию. Но я сделала его, вдохнула.
Только для того, чтобы Дима коснулся моих губ.
Я позволила ему поцеловать себя. Знала, что из этого ничего не выйдет, твердила себе, что нужно быть разумной. И все равно позволила.
Одним касанием он превратил меня в зависимую. Это был даже не поцелуй… Я готова была наброситься на него, умоляя поцеловать по-настоящему, дать распробовать вкус его губ. Хотела, чтобы он был во мне – губы к губам, язык к языку. Чтобы прикасался везде – я хотела ощущать его рот в самых сокровенных местах тела. Полностью принадлежать ему. Дышать им и ради него.
Это было странно. Дико и незнакомо.
Возвращение его родителей спасло меня от безумства. И оно же стало причиной моего превращения обратно в кошку. Не знаю точно, что на меня подействовало: страх быть увиденной его матерью или же мое время рядом с ним истекло, но я снова стала домашним питомцем.
Следующие дни превратились в ад. Димина мать решила во что бы то ни стало устроить его личную жизнь. Любой ценой. А самого Диму отправили в командировку.
Если бы могла плакать, наверное, разрыдалась бы. Прощаясь, он прижал меня к себе, прошептав, что обязательно найдет способ вернуть меня обратно. Я жадно вдыхала его аромат и цеплялась ногтями за одежду, не желая никуда отпускать.
Он должен остаться дома. Со мной. Просыпаться каждое утро подо мной, сонно улыбаться и медленно гладить мою спину.
Я не знала, как продержусь без него. Не представляла.
Он взял с матери и отца обещание, что они будут заботиться обо мне и беречь. Но по выражению лица этой женщины я понимала, что мне будет не намного лучше, чем у Клавдии Семеновны.
Так и случилось.
Сначала я вообще старалась не покидать Димину спальню. Но голод выгнал меня из укромного убежища. Пришлось отправиться на поиски еды.
Спасибо Диминому отцу. Он насыпал ненавистный мне корм. Кое-как наполнив им желудок, я вернулась обратно, и застала Димину мать в его спальне. Она беззастенчиво ковырялась в его вещах, отбрасывая в стороны мои кошачьи игрушки.
— Нина, что ты делаешь? – За мной следом вошел Геннадий Петрович.
Я попыталась резануть когтями эту невыносимую женщину, но лишь слегка задела капрон ее колготок.
— Ай! Гена, убери эту мохнатую тварь с моих глаз!
Геннадий Петрович взял меня на руки.