...Встретимся в октябре...
Шрифт:
— Н-не против? К-кристиночки? – Кажется, она не верит в собственную победу.
Даю ей еще секунду почувствовать надежду и спокойно качаю головой:
— Нет, не против того, чтобы мной вертели. Я же подкаблучник. Сейчас доем и пойду мириться.
Отец начинает громко кашлять, но я вижу, что он пытается сдержать смех. Стучу его по спине, пока мать пытается осмыслить услышанное.
Ей требуется не много времени, чтобы понять, что хрен меня проймешь Кристиной и всеми ее прелестями, но я слишком хорошо знаю мать – так просто она
Ну да. Тут же она начинает болтать о каких-то общих знакомых, и разговор сворачивает во вроде бы мирное русло. Относительно мирное, потому что звучат какие-то дикие бабские сплетни, из которых выходит, что все женское население планеты – лютый шлак, и вот только три конкретных представительницы – сидящие на этой кухне – последние святые.
Отец старается не слишком сильно закатывать глаза, а я не выдерживаю. Тянусь к телефону.
Еще в прошлый раз, когда гуляли с Настей по торговому центру, я купил ей мобильный. Сразу после магазина белья заскочил в салон связи и выбрал смартфон, который должен всегда быть при ней. Если вдруг она превратится, когда меня не будет дома.
Но до командировки его даже не отдал. Наверное, она права – хреновый из меня ухажер. Но теперь мы можем быть на связи.
Сердясь на самого себя, что не смог проявить выдержку, и одновременно, сгорая от тоски по ней, быстро набираю: «Ну как, интересно сидеть одной?».
Я боялся… Боялся, что она не ответит. Что она снова превратилась обратно.
Я хотел сорваться к ней. Я и так все время далеко от нее. Невозможно так жить. Как будто меня все время разрывает на куски.
Телефон завибрировал, и я сжал корпус с такой силой, что едва не сломал. Шум голосов отошел на второй план, стал вообще неслышным, когда я проводил пальцем по экрану.
От нее… Я задержал дыхание.
«Вполне».
И это все? Все, твою мать? Больше сказать нечего? Я едва не швырнул смарт в стену.
Дрожащими от ярости пальцами набрал еще одно сообщение:
«Неужели, книжка настолько интересная?»
Ее следующий ответ довел до точки кипения. Я думал, мой кот – злой лентяй. Нет, мой кот – монстр и манипулятор.
«Я не читала».
Ну, бля**, чудесно! И чем же ты занята?!
В моей работе выдержка была одним из главных качеств. Она не раз сохраняла мне жизнь. Но сейчас… сейчас все летело к чертям так стремительно, что меня начинало шатать.
Игнорируя все попытки матери и ее ручных шалав заговорить, я стучал по экрану.
Дима: «А что ты делаешь?»
Настя: «Изучаю твои пристрастия».
Ла-а-адно, ей удалось меня удивить. Причем, сильно.
Дима: «Какие еще пристрастия?»
Настя: «Которые находятся в закладках».
Я никак не мог сообразить, о чем она. Видимо, рядом с этой девушкой я стремительно тупею и превращаюсь в дурака.
Дима: «Ты выиграла – можешь радоваться. Мне умолять тебя объяснить».
Я нервно постукивал пальцами по столешнице, пытаясь хоть немного вернуть контроль. Но со следующим
Настя: «Не буду врать, что случайно, но я нашла порно, которые ты смотришь. У тебя своеобразный вкус».
Меня кинуло в жар. Дышать моментально стало нечем, и я почувствовал, как на шее затягивается удавка, а член набухает снова. Она доведет меня. Уже довела.
Пока я пытался взять себя в руки, вдогонку пришло следующее сообщение.
Настя: «Нет, серьезно, никогда бы не подумала, что тебе нравится ТАКОЕ. Это вообще возможно?».
Сквозь зубы прошипел ругательство и заслужил удар локтем от отца.
Да ладно! Я взрослый мужик. И это мой дом. Две двери отделяют меня от женщины, которую я хочу отыметь во все щели. Вот же стерва. Лишила меня разума.
Я остервенело продолбил по экрану:
«Вот сейчас и проверим».
Я выскочил из-за стола, едва не снеся его к чертовой матери. Посуда звякнула, а мать удивленно вскрикнула:
— Дима?!
Я вылетел в коридор, надеясь, что мой стояк никто не заметил. Да и плевать! Я у себя дома!
Уже из коридора прорычал:
— Все отсюда выметаются! Больше повторять не буду.
Что они там возмущенно бухтели, я уже не слышал. Задыхаясь от бешеной смеси ярости и возбуждения, ворвался в комнату.
Настя лениво раскачивалась в кресле, закинув свои потрясающие ноги на подлокотник. Она прижимала палец к губам, задумчиво глядя в экран.
Увидев меня, широко распахнула невинные голубые глаза, и покраснела.
Черт… Ее румянец мог воспламенить даже воду.
Стоило мне сделать шаг, как ее растерянность сменилась воинственностью. Она упрямо вздернула подбородок и попыталась захлопнуть крышку ноутбука, но я успел сдернуть его с ее колен.
— Что б ты знал: я вовсе тебя не осуждаю. Это нормально для мужчин. Особенно, для таких, как ты.
Я мельком глянул на экран, где обнаженная парочка усиленно изображала страсть.
— Для таких, как я? – Все усилия ушли на то, чтобы сдержаться и не швырнуть ноут в стену. Я пристроил его на тумбочке и шагнул к Насте.
Она куталась в шелковое пухлое покрывало и бросала на меня опасливые взгляды. Фиолетовая ткань составляла сумасшедший контраст с розовато-алым румянцем на ее бледных щеках.
Я подошел вплотную к Насте и навис над ней, упираясь ладонями в подлокотники. Она пыталась храбриться, но перепуганный взгляд выдавал ее с головой.
Я снова повторил:
— Так какой же я? Каким ты меня видишь?
Она внезапно хрипло выдохнула:
— Красивым. Очень… И смелым. Уверенным в себе. Даже чересчур. Ты знаешь, как действуешь на девушек… И воспринимаешь это само собой разумеющимся. Это бесит.
Я сглотнул, а ее взгляд почему-то переместился на мою шею. От того, как она смотрела, мне стало так жарко, что захотелось содрать кожу. Член встал так быстро, что перед глазами потемнело. Ширинка доставляла адское мучение.