04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
(в каком-то музее видел Смотритель)…
лазерный звуковой диск и вдруг останавливается, исчерпав звуки.
Смотритель решил чуть-чуть подтолкнуть диск:
— И?..
Получилось.
— И все знаю сразу. Мгновение назад — ничего, пусто, и вдруг — знаю. Это пирамида. Их много в мире. И при каждой — свой Оракул. И с каждым — то же самое, знаю. Заходит под вершину пирамиды, постоит-постоит…
— Откуда узнали… про других?
— Ниоткуда.
— Царь Небесный рассказал?.. Он с разными Оракулами на разных языках говорит?
— Нет же! — закричал старик. — Язык один! Да и не язык никакой!
— Мысли?
Телепатия. Явление ординарное.
— Никаких мыслей. Сказал же: встал и через мгновение — знание.
— Тогда почему — вы? Почему вы и другие — Оракулы?
Почему Царь Небесный выбрал именно вас всех для передачи… ну не мыслей, пусть, но — Знания?
— Так повелось исстари. Оракул предчувствует, когда он должен покинуть этот мир. Заранее предчувствует. Но срока его предчувствий хватает, чтобы он нашел себе преемника — такого, который сможет воспринимать Знание. Это не простой поиск. Умеющих воспринять Знание — единицы. Впрочем, и Хранителей — не тьма…
Смотритель поймал следующий вопрос на вылете, поймал, придушил его, чтоб не ожил, но Оракул догадался. И не в его умении воспринимать дело было, а просто — в старости его. В опыте. В понимании мира и людей.
— Обо мне спросить хотел? Ищу я преемника, уже ищу. Пора…
Смотрителю стало стыдно.
— И Царь Небесный… — поспешно начал он о чем-то, о чем пока не ведал — лишь бы не молчать, но Оракул перебил непридуманное:
— Нет никакого Царя Небесного! Нет… Выдумка это, сказка, неведомо когда сложенная, чтобы упростить отношения с… не знаю, как назвать… ну, в общем, с кем-то… или все же чем-то?.. кто внушает Знание. А Царь — это всего лишь слово, за ним — неизвестность, но зато простым людям легко понять, от кого приходят приказы. Торговцам, крестьянам, строителям… да всем!.. легко и счастливо знать, что над ними, где-то на небе… вон оно, совсем рядом!.. есть Невидимый, но Вездесущий, Суровый, но Справедливый. Тот, на кого всегда можно сослаться, кого всегда можно обвинить, поблагодарить, возненавидеть, полюбить. Так было исстари в этом мире. Так будет вечно, пока жив этот мир. И были Оракулы, и будут Оракулы, которые воспринимают Знание.
Как будут и те, кто выдаст себя за Оракула, и за ними тоже пойдут люди. Потому что людям все равно — настоящий у них Поводырь, знающий или нет. Людям лишь бы идти — за кем-то, кто знает… — Поправился: — Говорит, что знает.
Мир, который был на Земле до Великого Потопа, — монотеистичен. После Потопа в новый мир придет политеизм, и понадобится многое множество лет, чтобы на смену десяткам богов…
(а может, и сотням, тысячам — если по всей Земле пройтись)…
снова пришел единый бог.
И он снова станет говорить с избранными людьми, только уже не с Оракулами, а с Патриархами или Мессиями. Впрочем, их тоже окажется немало, воспринимающих бога или Царя Небесного…
(это имя переживет Потоп)…
а по сути, тоже воспринимающих Знание — как жить.
И это тоже будет сказкой, которая, прав Оракул, вечна.
— Понял, — ответил Смотритель. Удивление ему изображать не пришлось — само возникло. — Но если Царя нет, то что или кто есть? От кого поступает информация через пирамиду?
— Не знаю я. Поступает…
— А как ты узнаешь, что она есть?
— Каждый день прихожу в пирамиду — стою, жду. Иногда Знание появляется, иногда — нет. Когда появляется — иду и передаю его народу. Как понял, так и передаю.
— И для того, чтобы воспринять Знание, нужен особый человек, так? Я, например, не восприму?. Не услышу?
— Дурак ты, Хранитель! Я же говорил: мы ищем… очень долго… преемника. Если бы так мог каждый, то зачем нужен именно Оракул? Как если бы каждый мог чувствовать Время, зачем Хранители?
— А зачем Хранители? — повторил чужой вопрос Смотритель.
— Не спрашивай глупого. Расскажи мне лучше: что ты чувствуешь про Время? Подробно расскажи. Мне это важно.
Теперь пришла пора молчать Смотрителю. Думать, как объяснить то, что будет с миром, если учесть правило выбранной игры: он, Хранитель, только чувствует, но — не знает.
— Нечто страшное, — наконец сказал он. — Что-то подобное я чувствую, когда говорю с человеком, который завершает свой путь на этом свете. Мирная тишина… черный цвет… темнота. Теперь — все то же самое, только во много-много раз сильнее. И не для одного человека, а для целого мира. Это нечто… оно надвигается неотвратимо. Оно уже близко, но некий срок выжидания пока есть. Только зачем нам этот срок? Мне он ни к чему, если я знаю о конце. А тебе?
— А ты рядом со мной не ошущаешь мирной тишины, черного цвета, темноты? Нет?.. В моем возрасте, Хранитель, любой сам все это ощущает, но есть ответственность перед людьми. Я — их надежда. Пусть призрачная, но — надежда. Я уже очень долго живу с этим, мне не все равно. А тебя я могу понять, Хранитель. Ты живешь легко, у тебя отношение к жизни и смерти простое, ты знаешь, что это все лишь игры Времени. Ты как рыба, которой не нужно учиться плавать…
Старик так тяжело вздохнул, что Смотрителю стало неприятно, что приходится обманывать человека, для которого каждое слово, произнесенное Хранителем, — святая правда.
Сучья все же работа…
— Так что все наши телодвижения, — решил тем не менее усилить впечатление Смотритель, — есть суета, незаметная на фоне Времени, как незаметен и незначителен полет мухи, если она летит высоко. Близко летает — видна. Поднимется выше — станет точкой. Еще выше — исчезает. В мире от этого меняется что-нибудь? Нет. Вот и Время не почувствует ничего — будет идти себе дальше, но уже без нас. И все эти рассуждения — тоже суета.
Рубить — так наотмашь.
— Печально, — вздохнул Оракул, — мне этот мир очень нравился… нравится.
— Эмоции — то немногое, что может себе позволить человек, плывущий по реке Времени. Только для того позволить, чтобы не было скучно плыть. Сами себе изобретаем радости и печали, возводим их в степень и считаем значимыми. Иначе существование наше было бы вообще бессмысленным и стоило бы умирать сразу после рождения или не рождаться вовсе.
— Не рождаться? Но разве не из личных времен каждого из нас соткано Время? Да, мы живем ради процесса жизни, без цели, насыщаем жизнь действиями, направленными на утешение самих себя и удовлетворение собственных инстинктов и амбиций. Но все это и есть Время. Как может быть река без воды?