05-Мой престол - Небо (Дилогия)
Шрифт:
Так и молчали вчетвером, глядя на экран, где — приторможенные кнопкой «пауза» — застыли в растерянных позах готовые стрелять и убивать бойцы Оруэлла.
— Я поеду. Спасибо. — Мунту поднялся со стула. — Свяжемся вечером, о'кей?
— О'кей, — кивнул Петр.
— Кифа, помнишь, еще в Галилее я показывал фокус с рукой? — спросил Иешуа, когда за Мунту закрылась дверь.
— С какой рукой? — не понял Петр.
— Я помню, — встрял Иоанн, — ты отвел руку в сторону, а она растворилась в воздухе. Ты про это?
— Именно. Я показывал, как легко при желании проникнуть в параллельное пространство. Потом мой эксперимент, даже не ведая о том, успешно повторил мистер Ханоцри, вы об этом знаете. Слишком даже успешно…
— То есть, ты думаешь… — Петр догадался, к чему клонит Машиах.
— Думаю. Более того: уверен и других объяснений не нахожу. Сам посуди: то, что мы видели, более всего похоже на переход в чужой мир, в такое же параллельное пространство. Или не в такое — в иное. Могу полагать, что число их также определяется термином «бесконечность», как и все, сотворенное Всевышним. Только вот дым дул серый… Его назначение непонятно. Камуфлированное прикрытие пятна?.. Побочный эффект?.. Неясно. Но это частность. Суть, как мне кажется, именно такова: Нгамбу упрятали именно в чужой мир. Кто-то, кто освоил этот переход.
— Но кому нужен Нгамба в чужом мире? — парировал Петр. — Он не президент России или Америки, он всего лишь царек маленькой страны.
— В которой есть еще одна маленькая страна, — добавил Иоанн.
— Вот именно! — Иешуа поднял указующий перст. — Это все неспроста. Им нужен был именно Нгамба. Можно было с легкостью упереть премьер-министра соседней Республики Чад, и этого никто бы не заметил. А Нгамба — фигура значимая не только для Африки, но и для христианского мира. Президент-герой, президент-альтруист и филантроп, приютивший у себя в державе такую странную и хлопотную формацию, как Храм. Плюс к тому же для державы бесполезную.
— В то же время надо отдать должное нападавшим, — стал рассуждать вслух Петр, — никого не убили, стреляли метко, профессионально. Только ранения, и то не тяжелые. Да и Нгамбу: если бы его хотели убить, то сделали бы это на месте.
— Значит, он живой, — резюмировал Иоанн.
— Может, и значит, да толку от этого мало, — Иешуа качал Головой, — где он — неизвестно. Вернется ли — тоже неведомо. Так что пока он мертв…
— Ну, ты и чернушник, брат! — подивился Петр. — Вот уж не замечал за тобой такого.
— Станешь тут… — буркнул Иешуа.
— А это пятно не появлялось больше? — спросил Иоанн Петра.
— Нет. Мы следим постоянно за тем местом — никаких анодных явлений.
— Почти наверняка не появится. — Иешуа включил запись штурма по новой. — В том же самом месте не появится. Где-нибудь еще — может. Но не в ангаре. Можно даже не следить. Его движение не спонтанно, а управляемо. Я считаю, что это пятно — не что иное, как переход из «отсюда» «туда». В параллельное пространство. Типа того дерева у Ханоцри. Да вы и сами так думаете, вариантов нет. Только его переход — фиксированный, а пятно, по-видимому, можно перемещать из одного места в другое. Этакая переносная дыра.
Переносная дыра. Хорошо сказано. Термин, утвержденный Мессией, заключил беседу. Из кабинета мистера Оруэлла все разошлись по делам — Иешуа к прихожанам, которые терпеливо ждали приема в доме-оранжерее, Иоанн — в гараж, где он обучался премудростям управления «хаммером», а сам мистер Оруэлл выдвинулся в спортзал — потягать штангу с гантелями, отвлечься от непонятностей, роившихся в его голове в последнее время что-то особенно активно.
Прошло еще три дня без Нгамбы.
Мунту Ибоко, видимо, осознав всю бессмысленность активных приставаний к мистеру Оруэллу, подуспокоился, стал звонить пореже. Для народонаселения Конго, привыкшего к ярким публичным акциям, довольно часто устраиваемым Нгамбой, — их президент уехал в командировку: рабочие визиты в страны Европы, встречи-проводы, митинги-речи. По местной телесети крутили мастеровито смонтированные ролики: вот Нгамба в Париже, возле древней, но все еще удивительно новой башни, вот он же, но в Лондоне, ручкается с королем, и так далее. Такие меры могли еще действовать некое обозримое время, но очень скоро найдутся какие-нибудь особо въедливые персонажи, которые заподозрят неладное. А от подозрения до народного бунта — один шаг: компьютерная сеть проведена в каждую хижину, и проконтролировать информацию нет никакой возможности. Те же, кто был посвящен в тайну отсутствия Нгамбы, тоже знали лишь то, что им позволил знать Мунту, — президент болен. Очень болен. У него некое пикантное заболевание по мужской части, и он не выходит из своих покоев, отдыхает и реабилитируется. Вскоре встанет на ноги и вновь будет работать на ниве управления страной, к вящей радости простых конголезцев. И особенно конголезок.
Петр смотрел по тслику очередной репортаж о визите Нгамбы, на сей раз в Москву, и грустно улыбался. Анимированный компьютером Нгамба гулял в сопровождении непременной свиты по Красной площади, вертел головой, смеялся, пел, танцевал, в общем — всячески радовался жизни. Умельцы с телестудии даже примонтировали к делегации Мунту — куда же президент без своего непременного сопровождающего?
— Дурят народ! Ох ду-урят! — Петр, следуя дурной привычке, комментировал события вслух, оставаясь наедине с самим собой. В ухе заскрежетал переговорник.
— Мистер Оруэлл, вы не заняты? — Дежурный вызвал Петра по имени — на территории Храма обходились без кодовых позывных.
— Почти нет. А что?
— У нас тут кое-что любопытное. Вы не могли бы подойти? Петр мог: «кое-что любопытное» на птичьем языке охраны означало нечто, требующее непременного присутствия начальника.
Благо идти было недалеко.
— Ну что у них там еще? — спросил Петр, входя в аппаратную.
— Вот. — Дежурный ткнул пальцем в экран, показывая подошедшему начальнику, ради чего, собственно, подчиненные рискнули его обеспокоить.
— И что это? — Петр глядел на картинку, идущую с одной из камер внешнего наблюдения.
На поляне перед одними из вспомогательных ворот периметра Храма бегал старый седой негр. И не только бегал, а еще и прыгал, нервически дергался, корчил морщинистое лицо и что-то выкрикивал. Одет он был в грязные, бывшие когда-то белыми штаны и простую холщовую рубаху. Нормальный местный псих, каких тут водится во множестве. Такие персонажи частенько появляются возле внешнего периметра и, потрясая кулаками, поносят Храм и всех, кто внутри, последними словами. А спектр ругательств в местных наречиях необычайно широк.
— Ну и что за дела? Вы такое первый раз видите, что ли? — Петр не понимал, зачем его дернули. — Эти полудурки всегда так бесятся, Когда требуют на разборки мистера Иешуа. Что нового-то?
— В том-то и дело, мистер Оруэлл, что он зовет не мистера Иешуа, вкрадчиво произнес оператор, — он зовет вас.
— Меня? Ну-ка, включи звук.
Нажатие кнопки — и зал наполнили малоцензурные выражения, издаваемые негром:
— …руэлл! Оруэлл, твою мать, я знаю, ты меня слышишь! Пусти меня внутрь! Оруэлл, черт возьми, открывай!