06'92
Шрифт:
Внутри сидели двое в пиджаках и при галстуках, так что я негромко произнёс:
– Гера, брось каку.
Приятель понял намёк с полуслова, развернулся боком и незаметно скинул под ноги недокуренный косяк. Сразу наступил на него и растёр подошвой по бетону. Предосторожность оказалась отнюдь не излишней: машина и в самом деле не проехала мимо, а остановилась рядом с «москвичом». Из салона к нам выбрались и водитель, и пассажир; первый помоложе и поплотнее, второй уже с сединой и цепким взглядом, какой бывает у людей вполне определённого
А мы что? Стоим курим. Правда, Коля, коробок с травой то ли не сообразил, то ли побоялся на глазах у Геры скинуть, но это исключительно его проблемы. Даже если оприходуют барана, мы не при делах.
Товарищи в строгих костюмах подошли и оглядели нас, затем водитель спросил:
– Молодые люди, Лидию Светлову знаете?
Коля и Санёк вздохнули со столь откровенным облегчением, что оно точно не укрылось от внимательного взгляда седого.
– Это с шестого этажа которая? – поспешил я отвлечь его совершенно излишним уточнением.
Излишним оно было по той простой причине, что половозрелому молодому человеку с нормальной ориентацией жить в одном подъезде с Лидкой и не обратить на неё внимания было решительно невозможно. Когда уходил в армию, за этой пятнадцатилетней красоткой волочилось сразу несколько воздыхателей и не только из числа ровесников, но и ребят на год или два постарше и даже моих сверстников. Оно и немудрено: фигура стандарта девяносто-шестьдесят-девяносто у неё оформилась уже классу к шестому, мордашка с выразительными синими глазищами и губками бантиком была на редкость смазливой, а ноги, что называется, росли «от ушей». Плюс в наличии имелись общительный характер и модные импортные шмотки, которыми Лидку исправно снабжал души не чаявший в своём чаде папенька.
И сейчас, зуб даю, этих товарищей интересует именно Лев Светлов, но никак не его разбитная доченька. Та самое большее в нетрезвом виде могла попасться – с такой мелочёвкой поручили бы участковому разобраться, но никак не эдаким волкодавам. Пусть за два года в стране всё и встало с ног на голову, но из пушек по воробьям не стреляют. А вот Светлов – мишень достойная, он на металлургическом заводе каким-то немаленьким начальником трудится.
– Да, именно с шестого, – подтвердил седой, склонил голову набок и поинтересовался: – Когда видели её последний раз?
– Года два назад, – усмехнулся я и пояснил: – Только вчера из армии пришёл. После возвращения не встречал ещё.
– А вы? – обратился седой к остальным.
Тоха чего-то застеснялся и промолчал, за всех ответил Гера.
– А мы не из этого двора, – сказал он и указал на меня: – Мы к нему пришли. Дембель отмечать.
Следующий вопрос вновь задал водитель.
– А друзей Лиды не знаете, случайно? – спросил он. – Круг общения у неё какой? Кто к ней приходит, она с кем гуляет?
– У её одноклассницы Зины Марченко попробуйте узнать. Сто шестьдесят девятая квартира, она подскажет, – посоветовал я, остальные промолчали.
Типы из «волги» переглянулись
– Тоха, а Лидка – это не та чёрненькая, с которой мы тебя в «Авроре» на той неделе встретили? Ты ещё сказал – соседка. Колян, помнишь, такая с большими… глазами, – уточнил описание татарчонок, но руками на себе показал размеры отнюдь не глаз. – Тоха, ты чё молчал-то?
– Больше делать нечего, с мусорами базарить! – огрызнулся Антон и презрительно оттопырил губу. – Не по понятиям это!
– А это не мусора были, – со всей уверенностью заявил я.
– Кто тогда?
– Особисты.
– Кто?!
– Гэбэшники.
– Да ты гонишь, Енот! – не поверил Антон.
Санёк приятеля поддержал, напомнив:
– Серый, их упразднили ещё в январе!
– Не упразднили, а переименовали, – поправил его Гера. – Если вашу шарагу колледжем назвать, думаешь, что-то изменится? Люди-то никуда не делись. Эти кручёные, сразу видно.
– Ещё ОБХСС подходит, в принципе, – предположил я.
– Сейчас это ГУЭП, – просветил меня Буньков и покачал головой. – В костюмчиках, на чёрной «волге»… Да нет… Спорить не возьмусь, но на гэбэшников больше похожи.
– Да без разницы, блин! – засуетился Коля, схватив «Спектрум» и пакет с кассетами. – Санёк, валим!
Они быстро ушли, и столь же поспешно убрался со двора и Антон. Да и Гера надолго не задержался. Он залез на пассажирское сиденье «москвича», вытащил из бардачка солнцезащитные очки и нацепил их на нос, желая скрыть покрасневшие глаза, а после этого предупредил:
– Мне с Сивым потрещать надо, он просил зайти. Только туда-обратно сбегаю и вернусь. Я недолго.
– Вот ты молодец… – проворчал я и опустился на лавочку. – Давай короче!
Гера не стал брать машину и потопал на встречу пешком. Идти тут было всего ничего: сразу за домом начинался гаражный кооператив, на краю которого в одном из боксов Сивый устроил небольшой автосервис, на излёте советской власти – подпольный, а теперь, наверное, просто частный. Предприимчивого автомеханика я знал не слишком хорошо, хоть мы и жили в соседних подъездах. Сивый среди моих сверстников считался «старшаком». Вечно тёрся с цыганами и вроде как даже толкал для них маковую соломку, но не сторчался, не сел и не схлопотал перо в печень, а неплохо так преуспевал. Ну да и хрен бы с ним…
Какое-то время я просто сидел на лавочке и бездумно лузгал семечки. Когда те уже подходили к концу, из подъезда вышла тётка, оглядела заплёванный пол и злобно воззрилась на меня, но газетный кулёк сошёл за алиби и спас от неизбежных в иной ситуации нравоучений. В итоге я кинул его в урну и совсем уже надумал сходить за новой газетой, дабы развлечься чтением новостей, но тут появился Гера, чем-то до крайности озадаченный.
– Ты чё такой убитый? – спросил я. – Накрыло, что ли?