10 гениев живописи
Шрифт:
Винсент в это время был на отличном счету у хозяев, ему нравилось работать с картинами. Он с восторгом писал брату, что это «замечательное дело». Это вообще в характере Ван Гога – от любых перемен ожидать только лучшего. От природы в нем не было ни капли желчи и скепсиса. Позже он писал своему другу Раппарду: «Я изо всех сил стараюсь видеть во всем сперва бесспорно хорошую сторону».
Благодаря работе в салоне Ван Гог постоянно имел дело с живописью. Ему нравилось почти все. Перечисляя брату художников, которых он «особенно ценит», Винсент называл более 50 имен и добавлял: «Я мог бы продолжать список бог знает как долго». Выше всех прочих он ставил Рембрандта и Милле.
Его работу оценили и в 1873 году в виде поощрения перевели в лондонский филиал. Это была первая разлука с родиной.
В Лондоне Винсент поселился на Хакфорд-роуд, 87. Его хозяйками были мать и дочь Луайе, которые содержали частный детский сад, что ему очень нравилось. Винсента всегда умилял вид женщины, окруженной детьми.
Он даже не ожидал, что ему так понравится Англия. Винсент много бродил по городу, правда, предпочитал осматривать не соборы и памятники, а его живописные парки. Он увидел полотна Констебла, портреты работы Гейнсборо и Рейнолдса. Оценил стихи Китса. У Винсента появились новые знакомые. К общительному, интересующемуся всем подряд молодому голландцу окружающие относились доброжелательно. Тео получил письмо: «Мне здесь хорошо: у меня отличное жилье, и я с большим удовольствием изучаю Лондон, английский образ жизни и самих англичан; кроме того, у меня еще есть природа, искусство и поэзия». Он начал много рисовать. Правда, никто не сохранил его неумелые рисунки. Да и сам Винсент относился к ним небрежно – дарил, забывал, оставлял при переездах. Относительно недавно обнаружена часть этих юношеских рисунков в семье Терстехов.
Глава гаагского филиала фирмы «Гупиль» X. Г. Терстех был крупной фигурой в торговле художественными произведениями. Еще когда Винсент работал в Гааге, он познакомился с маленькой дочкой своего хозяина Бетси. Именно ей он и посылал из Англии тетрадки с рисунками в 1873–1874 годах. Винсент рисовал все, что видел: насекомых, зверей, людей, интерьер, пейзажи. Первая тетрадка напоминает пособие для малышей. Вторая и третья уже похожи на обычные зарисовки. Кстати, эти непосредственные рисунки выглядят более детскими, чем те, которые якобы были подарены им отцу на день рождения. В это время Винсент вместе с Тео начали думать о том, чтобы стать художниками. Но, очевидно, они не относились к этой затее всерьез, поскольку родителям не сказали ни слова. Причем самое интересное, что Теодор в этих планах играл первую скрипку, а Винсент колебался, критически оценивая себя и не очень-то веря в осуществимость этой мечты.
В первый же год пребывания в Лондоне с Винсентом произошла первая из известных нам романтических историй. Правда, относительно предмета его страсти мнения исследователей несколько расходятся. Наиболее популярная версия утверждает, что он влюбился в дочку своей хозяйки Урсулу Луайе. Другие исследователи считают, что произошла путаница, и возлюбленную Винсента звали Евгения Луайе, а Урсула – ее мать. Ну и совсем недавно возникла версия, по которой на роль первой любви Ван Гога претендует некая немка по имени Каролина Хенебек (написание неточное). К сожалению, практически невозможно подробно описать эту историю, поскольку Винсент тогда еще не особенно откровенничал с юным Тео на эти темы. И, тем не менее, из его писем складывается примерно следующая картина: молодого человека восхищала привязанность матери и дочери, их доброта по отношению к воспитанникам. Он называл свою любимую «ангелом с младенцами». Очень рекомендовал Тео почитать книгу Мишле «Любовь». Интересно, что главным откровением этой книги Винсент считал мысль «Не бывает старых женщин» (в этом свете становится любопытной путаница в именах). И наконец, финальный этап – Винсент решил жениться. Согласно традиционной биографии (версия семьи) – Урсула отказала ему, поскольку уже была негласно обручена. Гораздо более правдоподобна вторая версия – Теодор Ван Гог воспротивился этому браку, поскольку француженки по происхождению мать и дочь Луайе были католичками. Винсент, сам примерный протестант, тогда восхищался отцом и беспрекословно подчинялся ему. Брак не состоялся. Ван Гог покинул «милый дом». Лет через восемь он вспомнил о своей юношеской любви и сказал, что его «чувственные страсти тогда были очень слабыми, а духовные – сильными». «Я отказался от девушки, и она вышла за другого; я ушел из ее жизни»; «Я спрашивал совета у Х.Г.Т. До сих пор жалею, что говорил с ним. Признаюсь, тогда меня охватила паника, я тогда боялся моей семьи. Но теперь я научился думать совершенно иначе и по-другому смотрю на свои обязанности и отношения в семье».
После такого фиаско возникла внутренняя потребность убедить самого себя, что долг и вера превыше всего, что отказ от любви оправдан. Винсент не боялся отца в примитивном смысле – это было глубоко укоренившееся чувство благоговейной подчиненности. Он считал отца образцом христианина и человека. И Винсент ударился в религию. Ему стало казаться, что он создан для того, чтобы стать проповедником.
Но пока он еще был на хорошем счету в фирме, и в апреле 1875 года его перевели в Париж. Там религиозная страсть молодого человека достигла апогея. Ему уже исполнилось 22 года. Он все время твердил о самоотречении, смирении, то и дело цитировал Библию. Раньше в его письмах к Тео можно было найти фрагменты из произведений полюбившихся писателей и поэтов (Мишле, Гейне, Китса и других). Теперь – целые страницы псалмов. Он начал уговаривать Тео чаще читать Библию, питаться простым хлебом. Даже благовоспитанные сестры Винсента непочтительно отзывались о нем: «совершенно одурел от благочестия». Живопись уже вошла в его кровь, и он не мог разлюбить ее, но стал оправдывать ее существование с точки зрения религии (описывая, например, пейзаж кисти Жоржа Мишеля, делал вывод: «Так, наверное, видели природу апостолы в Эммаусе»). Теперь его девизом стали фразы, которые он вычитал у Э. Ренана: «Чтобы жить и трудиться для человека, надо умереть для себя», и у Кальвина: «Страдание выше радостей».
Соединение религиозного угара со страстью к прекрасному, к сожалению, пошло во вред его работе. Он относился к ней все небрежнее. Его раздражали пустые салонные картины. Винсент даже стал отговаривать покупателей от покупки тех произведений, которые, по его мнению, были недостаточно хороши. Дело кончилось тем, что в январе 1876 года его попросили покинуть фирму «Гупиль».
Надо было искать новую работу, а то и новую профессию. Он согласился пойти помощником учителя за стол и жилье в Англии. Это была частная школа-интернат преподобного Вильяма П. Стоукса в курортном местечке Ремсгейт. Его назначили ответственным за класс из 24 мальчиков в возрасте от 10 до 14 лет. Винсент принялся за дело с рвением и серьезностью. Хотя вскоре наступило разочарование, он не умер работать в полсилы. Винсент либо, что называется, рвал жилы, либо с головой бросался в другое дело.
Теперь Англия повернулась к нему другой, диккенсовской стороной с ее трущобами, ночлежками, нищетой, беспризорностью, грязью и скученностью. Все, о чем он раньше читал в произведениях любимых писателей Диккенса и Джордж Элиот (псевдоним англичанки Мери Эванс), видел на гравюрах Доре в серии «Лондон», теперь предстало перед ним, особенно когда школа перевелась из Ремсгейта в лондонское предместье Айлворт.
Воспитанники жили скучно и скудно. Ван Гог по мере сил занимался с ними французским языком, арифметикой. Пытался привить любовь к чистоте. Оптимизма эта жизнь не внушала: «Еда и питье – вот и вся их радость». Когда у хозяина школы мистера Стоукса бывало плохое настроение и он находил, что мальчики слишком шумят, их лишали вечернего чая и хлеба.
Постепенно Винсент пришел к мысли стать «тружеником во Христе» и проповедовать Евангелие беднякам, нести им духовный свет, зажечь луч утешения и надежды, что, как он считал, было им необходимо.
Не откладывая дело в долгий ящик, он начал искать место, как он писал: «среднее между пастором и миссионером, в предместьях Лондона и среди рабочих». Несколько раз обращался с письмами к влиятельным духовным лицам. Ему объясняли, что по правилам, это невозможно, пока ему не исполнится 25 лет. Тогда он перевелся из школы мистера Стоукса в школу методистского пастора Т. Слэйда Джонса в Айслуорте. Горя желанием нести тот самый духовный свет, Винсент попросил преподобного Джонса предоставить ему больше обязанностей, связанных с религиозной деятельностью. Теперь он не только воспитатель, но и помощник проповедника. Ему разрешили читать молебны прихожанам церкви Тернхам Грин. Иногда его посылали собирать плату с родителей – злостных неплательщиков. Это было не очень удачное поручение – как правило, у Винсента не хватало духу потребовать с неимущих бедолаг долги, и он возвращался практически ни с чем. Тем не менее, пастор Джонс симпатизировал молодому человеку и в октябре 1876 года доверил ему самому составить и произнести проповедь. Ван Гог с увлечением трудился над ней. Темой был выбран текст из 118 псалма: «Странник я на земле…» Он развил эту мысль: «Сбереги меня, Господи, ибо моя лодка мала, а твое море так велико! Сердце человека подобно морю: у него есть свои приливы и отливы, свои бури, свои бездны. У него есть и свои жемчуга. И то сердце, которое ищет Бога, которое стремится жить в Боге, больше других подвержено бурям». Проповедь получилась длинная. Он читал ее по-английски. В заключение Винсент рассказал притчу о путнике, бредущем в гору по дороге, которой не видно конца, к цели, которой не видно, но которая есть. Притча вдохновлена двумя небиблейскими источниками: картиной английского художника Ч. Боутона «Путь паломников» (о ней Винсент часто вспоминал) и стихотворением поэтессы Кристианы Россетти (кстати, сестра художника-прерафаэлита).
Мотив выбора дороги вообще важен для Ван Гога – пусть всегда в гору, главное, чтоб была надежда достичь цели. Столь же близка ему тема моря, с его вечно чередующимися бурями, безднами, приливами и отливами.
Конечно, он сразу с гордостью сообщил Тео о своей первой проповеди: «Отныне, куда бы я ни попал, я буду проповедовать Евангелие».
Но семья не так представляла будущее своего Винсента. Когда в 1876 году он, как обычно, приехал к родителям на Рождество (уже в Эттен), на семейном совете было решено, что Винсент попытается продолжить карьеру продавца – на этот раз в книжном магазине в Дордрехте, которым владел связанный с семейством Ван Гогов давними деловыми и дружескими связями Братт. Молодой человек не слишком упирался – он соскучился по Голландии и не прочь был оказаться поближе к семье. Работу воспринял как временную – этап на пути к будущему проповедничеству. На рабочем месте почти все время стоял за стойкой и читал книги (главным образом Библию), переводил ее тексты на английский, французский и немецкий, иногда рисовал. Через два месяца Винсент снова заговорил о желании быть проповедником – хочет, мол, продолжить дело отца и деда.
Хотя Теодор Ван Гог хотел бы, чтобы его старший сын стал преуспевающим, как сейчас говорят, бизнесменом, но, тем не менее, вместе с матерью поддержал Винсента в этом благородном стремлении. Единственно, на чем они пока не сошлись – какой именно род деятельности избрать. Отец хотел видеть сына дипломированным теологом где-нибудь на столичной кафедре, а не бродячим проповедником, поскольку на собственном опыте убедился, каково быть сельским священником. Сын же рвался к беднякам. Но опять (и это уже в последний раз) Винсент послушался отца и стал готовиться к поступлению на теологический факультет Амстердамского университета. В то время необходимо было пройти двухгодичную подготовку, потом предстояло еще шесть лет учебы. Разумеется, на все это нужны были деньги и немалые. На помощь пришли родственники. Дядя Иоханн Ван Гог, директор амстердамских верфей, предоставил жилье в своем доме и питание. Дядя Стриккер, пастор, женатый на сестре матери Винсента, согласился руководить подготовкой племянника и платить учителям. Молодой человек, чувствуя, скольким обязан семье, хотел, чтобы все это поскорей закончилось и он смог оправдать возлагаемые на него надежды. В 1877 году Винсент переехал в Амстердам и, поселившись у дяди Яна, принялся зубрить латынь, греческий, историю, математику.