100 дней счастья
Шрифт:
Прямо с порога я направляюсь к директору, Эрнесто Беррути. Он – бывший культурист, высоченный тип, напичканный анаболиками, который давит землю бессмысленным весом, занимая пространство, и сообщаю ему, что с конца месяца обрываю свое сотрудничество с чудесным фитнес-клубом «Радуга». Он пытается удержать меня, суля надбавку – тридцать восемь евро в месяц. Тонкий психологический ход. Я смотрю на татуированные в стиле «маори» бицепсы, на длинные седоватые волосы (предлагаю новый закон – запретить носить длинные волосы мужчинам за сорок, у которых уже проступает заметная лысина), на облегающую футболку с изображением «Iron Maiden», вышедшую из моды лет двадцать назад. Я всегда его презирал. Теперь это очевидно. Сто бессмысленных килограммов тупого мяса. Он распространяет в этом районе
– Тебе нравится работать в этой дыре?
Кажется, до него не доходит смысл моих слов.
– В смысле, когда ты был маленький, ты что, писал в сочинении: «Когда я вырасту, я стану дурацким директором дурацкого фитнес-клуба»?
У меня закрадывается подозрение, что ему обидно такое слышать. Но я продолжаю.
– Ты что, не понимаешь, что ты – как маска комедии дель арте?
Нет, до него не доходит. Я переборщил с заумными словами. Надо бы что-то попроще.
– На тебе все время одни и те же футболки, и все тебе малы, ты носишь хвостик, что давно запрещено во всем Евросоюзе как полное уродство, ты говоришь на сленге, да еще с кучей ошибок, которые даже сложно подсчитать, пожираешь таблетки с такой скоростью и в таких количествах, что через несколько лет станешь импотентом, а когда у тебя что-то спрашивают, ты никогда вовремя не отвечаешь и собеседник должен повторять вопрос снова и снова.
– Ты что, назвал меня импотентом? – взрывается мой работодатель. – Да что ты себе позволяешь?
Это все, что он понял из моей речи. Желая его оскорбить, я переоценил его мозги.
– Нет, – отвечаю я. – Я просто хотел сказать, что передумал и не собираюсь отрабатывать до конца месяца. Всем привет, будьте здоровы.
Я направляюсь к тренерской раздевалке с видом боксера, который проигрывал по очкам всю игру, а в последнем раунде вдруг отправил соперника в глубокий нокаут.
За спиной раздается рев:
– Неудачник! Собирай свои шмотки и проваливай куда подальше!
Милый и изящный способ, чтобы сообщить мне, что я уволен. Это лишь вопрос точки зрения: ведь ухожу-то я сам. Не могу больше терпеть запах пота, хлорки и «Мистера Мускула».
Не знаю, зачем я так. Точнее, знаю. Я всегда хотел это сделать. С тех самых пор, как подписал договор. Порою неприятности придают тебе сил, которых не было раньше. Когда я выхожу с сумкой на плече, секретарша впервые смотрит на меня с уважением. Сегодня я стал для нее героем. Я ухожу, а она остается на каторге. Надеюсь, что когда-нибудь и она сможет вырваться.
Направляюсь обратно к машине. Она удивляется, что я так рано вернулся. Я улыбаюсь и везу ее на мойку. Сегодня и для нее праздник, пусть насладится. Пока я дожидаюсь, когда круглые щетки покончат с грязной работой, я еще раз перечитываю то, что написал в тетради.
Это будет нелегко.
– 98
В бога я не верю.
Ни в какого бога, ни одной религии.
Я ненавижу само понятие религии. Все они бесполезны, даже вредны. Продвинутое общество не может оставаться рабом древних суеверий.
Вообще-то я крещен, причащался и был миропомазан, волей-неволей, как говорится. Несколько лет назад я даже пытался узнать, нельзя ли раскреститься обратно. И узнал, что это не так-то сложно, нужно только заявить о своем решении и внести соответствующую запись в регистрационную книгу церкви, где был совершен обряд крещения. И если ты раскрещаешься, тем самым ты автоматом отменяешь и все остальные обряды. Но я так и не довел дело до конца, поленился.
Наверное, религия – это та самая тема, на которую мне пришлось рассуждать больше других. Я терпеть не могу всякого рода ритуалы, верования и вообще фанатизм в любой форме. А главное – не выношу магазинную атмосферу, окутывающую все официальные религии, и, собственно, непоследовательность, красной нитью проходящую по каждой из них. Мой дедушка Микеле был заядлый враг верующих – он звал их «дурачками», и, видимо, от него я и унаследовал свое враждебное отношение к религии. А вот бабушка Альфонсина верила в бога. Особенно яростно она почитала Святого Павла и Падре Пио. Ей всегда был свойственен невероятный религиозный оптимизм. Именно благодаря или, проще сказать, по вине бабушки я строил блестящую карьеру примерного верующего вплоть до обряда миропомазания. Мои дорогие предки очень трогательно спорили по этому поводу, и каждый старался перетащить меня на свою сторону. А я улыбался и менял тему.
Религия никогда не играла значительной роли в моей жизни. Вплоть до сегодняшнего дня. Сегодня вера во что-то, любой ее вид, даже самая мелкая и жалкая верушка, какая-нибудь мини-религия, которой не повезло распространиться дальше маленького островка, мне бы не помешала. Вера – это друг. Лучше собаки, даже, пожалуй, лучше лабрадора. Но судьба не уготовила мне такой подарок. Не верю, и все тут. Не то чтобы я атеист, скорее, агностик, что, если верить словарю, означает, что я не задаюсь теми вопросами, на которые не могут дать внятный и вразумительный ответ. Это все равно что пытаться решить уравнение с одними неизвестными. Мой любимый друг Леонардо да Винчи тоже был агностиком, но в его время это называлось «неверующий» или попросту еретик. Он держал свои убеждения при себе, чтобы не угодить на костер (что было бы довольно неприятно) и не потерять заказы на многочисленных мадонн и святых, которые составляли его основной доход. Во всех его текстах есть довольно жесткая критика католической церкви, священников и религии в целом. Так что я в хорошей компании.
Лоренцо и Ева продолжают ходить в школу, до конца учебного года осталось полтора месяца. Паола крутится со своими занятиями как белка в колесе, в апреле всегда начинается предэкзаменационная суматоха, из которой потом складываются итоговые оценки выпускников.
Я еще не сказал ей о том, что уволился. Мы особо не говорим. У нас все непросто, зачем мне скрывать от вас правду. В нашей кровати угнездился третий: клубок из горечи, обиды, привязанности, отвращения и общей неловкости. Мы никогда не остаемся наедине. Не знаю, как сделать так, чтобы достичь своей главной и пока что единственной цели.
– 97
Проигрывать против сильнейших команд – довольно банально. Слишком уж банально и вполне предсказуемо. Но иногда и поражение стоит отпраздновать. «Армия Бранкалеоне» сегодня проиграла со счетом 8:6 против опасной команды «Реал Туфелло», которой боятся все. Ее игроков даже называют «подводные убийцы». За две минуты до свистка мы держали 6:6 и шли на равных с фаворитами чемпионата. За семь дней до конца соревнований они уже почитали себя непобедимыми и спокойно скользили по волнам в сторону выхода в высшую лигу. Мы же сражались за выход в плей-офф, скромный турнир, в котором участвовали команды, висящие с третьего по десятое место. При первом же проигрыше команда выбывала. Мы были на двенадцатом месте, так что небольшая надежда оставалась. Играть бы всегда, как сегодня, и биться до последней секунды.
Биться до последней секунды. Именно так говорил мой первый тренер, похожий на Нанни Моретти [7] , но без бороды и с чудесным южным акцентом. Когда-то он был центральным нападающим.
«Друзья, игра не закончена, пока она продолжается».
Как просто, но как точно. Бывает, что в последнюю минуту можно пропустить пять голов подряд, и тогда прости-прощай, и только чудо может спасти ситуацию. Но в спорте часто случаются чудеса. А вот в жизни не слишком. Несмотря на все усилия католической церкви, многочисленных святых и блаженных, чудес наука не признает. И я стану исключением, подтверждающим правило. В книгах на медицинские, религиозные и паранормальные темы будут писать: «Чудес не бывает, но одно все-таки произошло: Лучио Баттистини смог выздороветь, несмотря на гепатоцеллюлярную карциному в финальной стадии и метастазы в легких».
7
Нанни Моретти – итальянский актер.