100% и еще чуть-чуть
Шрифт:
– Чушь, я лично покупал замок Де Ларгёт. То есть не я, конечно, а мой предок, – я отвык от общения со смертными и, увидев, как округлились глаза Арраса, поспешил исправиться. – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Толстяк дрожащими руками достал из папки, которую держал подмышкой, какие-то бумаги и протянул их мне:
– Для меня это тоже стало совершенной неожиданностью, но здесь сказано, что отец Жиля, Клод, приобрел этот замок в собственность лично у вас. И уплатил за него – вот, посмотрите сами.
Я взглянул на Томаса, и он принял документы. Внимательно изучив их, он вернул бумаги полицейскому и кивнул:
– Все в порядке.
Мне показалось, что я ослышался. В порядке? Возможно, я поторопился хвалить своего слугу?
– Томас, ты в своем уме? Я ничего и никому не продавал.
– Вы – нет. Сделку осуществила ваша жена.
– Арин? Невозможно!
– И тем не менее.
– Если вы желаете, я могу потянуть за кое-какие ниточки, и сделку аннулируют, – Жак всем своим видом выражал готовность хоть сейчас пристрелить Легеллака. Конечно, мне этого не хотелось. Я никогда не видел особого смысла в насилии, которого можно избежать. Глядя на него, я пытался вспомнить, чем же так заслужил его преданность. Скорее всего, кто-то из его предков, как обычно, попал в историю, из которой или я, или кто-то из наших его вытащил. Наследственность – прекрасное изобретение человечества. Однажды поднявшись на какой-то уровень, отец передает своему сыну стремление как минимум не опуститься ниже. Возможно, он был каким-нибудь жандармом еще во время революционного правительства. Или – кто знает? – даже раньше. В принципе, этот вариант был более вероятным, ведь конституционалисты разогнали прежнюю полицию, и сохранить не только должности, но и головы тогда удалось далеко не всем. Наверное, с тех пор семья Аррас и попала под влияние нашей общины. Суммы, которые мы перечисляли на его банковский счет, должны были подогревать его любовь ко мне и всем остальным. Сколько таких, как Жак, по всему миру? Можно было бы предположить, что мы давно сбились со счета, но нет – если покопаться в архивах, то можно найти каждого. Что ж, хорошо, что с этим вопросом мы разобрались, но как быть с моим замком? Конечно, он не представлял для меня особой ценности, но это дело принципа. Как вообще Арин посмела продать что-то, не поставив меня в известность?
В последнее время наши отношения стали прохладными, если не сказать больше. О чувствах говорить вообще не приходится. Впрочем, чего еще ожидать от пары, которая вместе вот уже – сколько? Я не помню. Как не помню и того, когда видел ее в последний раз, но знаю точно, что в средствах она не ограничена. Я не люблю таких ситуаций, не умею чувствовать себя комфортно, когда происходит что-то подобное. Понятия не имею, откуда во мне это неприятное чувство бессилия при столкновении с бюрократией. Я могу купить любую организацию и сделать так, что она будет работать исключительно на мой интерес, но стоит мне представить, что нужно общаться с представителем этой сволочной системы, как тут же начинает сосать под ложечкой, появляется противное ощущение, похожее на приступ паники. Нет уж, пусть этим всем занимается Томас, как это делали его отец, дед и прадед. У них иммунитет.
– Набери мою жену и дай мне телефон, – я никогда не носил с собой средств связи. Зачем? У меня есть те, кто должен делать это за меня.
Слушая гудки, я пытался представить себе, чем Арин оправдает свои действия. Или, возможно, она сама уже и не помнит об этой сделке?
– Привет, Том! – надо же, ей знаком номер моего слуги. Откуда? Я вопросительно взглянул на него, но Томас в этот момент смотрел на Легеллака, который направлялся к нам.
– Это я, – мне показалось, что жена вздохнула, словно услышала голос надоедливого ухажера. – У меня вопросы.
– Задавай, – она совершенно не изменилась за эти годы, все то же подчеркнутое неуважение к главе общины. Впрочем, не важно.
– Ты знаешь, где я нахожусь сейчас?
– Просвети меня.
– Я только что приехал в Де Ларгёт. Помнишь мой замок?
– А, – судя по изменившемуся голосу, Арин сразу поняла, о чем идет речь. Что ж, на один вопрос я уже получил ответ: Легеллаки – не мошенники. – Как тебя туда занесло? Ностальгия?
– Можно и так сказать. Зачем ты продала его?
– У меня были на то свои причины.
– Надеюсь, что эти причины веские, потому что я намерен вернуть свое имущество.
На несколько секунд в эфире воцарилось молчание – видимо, Арин обдумывала мои слова. Наконец, она попросила:
– Не делай этого, пожалуйста. Ради меня. Я все объясню тебе при встрече.
– Договорились, – я сам удивился тому, как легко согласился с ней. Наверное, мне просто было совершенно наплевать на то, что замок теперь принадлежит кому-то другому.
– Тогда увидимся? – Арин умела быть деловой, когда ей это было нужно. – Когда тебя ждать?
– Не знаю, – как только все вставало на свои места, я, как правило, терял интерес к проблеме. Вот и сейчас я почувствовал, что мне совершенно все равно, состоится ли эта встреча вообще. – Как-нибудь заеду.
Отключившись, я вернул трубку Томасу, который успел перекинуться парой слов с Жилем, и тот теперь стоял рядом, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недовольства. Мне стало любопытно и, жестом остановив Аррата, который что-то говорил, я обратился к новому владельцу замка:
– Вы хоть знаете, кто я такой?
– Представьте себе, знаю, – ответил тот таким тоном, что у меня появилось ощущение, будто я откуда-то знаю его. – Мои предки горбатились на вас веками, пока мой отец не положил этому конец. Теперь Де Ларгёт мой, и вы не имеете никакого права здесь находиться, если я того не пожелаю, понятно вам?
– Ну, стали вы хозяевами, и к чему это привело? – я оглянулся вокруг, приглашая его последовать моему примеру. – Все в диком запустении, гордиться нечем.
– Это произошло не по нашей вине, – с вызовом ответил Жиль, которому, видимо, доставляло особое удовольствие демонстрировать собственное превосходство – хотя бы в этой ситуации. – Замок едва не перестал существовать около ста пятидесяти лет тому назад, когда вы еще являлись его владельцами. С тех пор, как отец приобрел его у вашей жены, мы делаем все возможное для того чтобы восстановить его.
– И как результаты? – кажется, я понял, почему Легеллак так относился к нашей семье – он просто был вымотан работой. Его внешний вид только подтверждал мою догадку – одежда Жиля не отличалась ни фасоном, ни качеством, да и, в общем, выглядел он для своих лет не важно. Тем легче мне будет перекупить свою собственность, ведь деньги не имели для меня принципиального значения.
– Если ближайшие пять-шесть лет выдадутся удачными, мы сможем начать реставрационные работы.
Боже мой, подумал я, глядя в его глаза, да он маньяк! Но на всякий случай поинтересовался:
– То есть вы не планируете продавать замок в ближайшее время? Я спрашиваю так, из праздного любопытства.
– Ни за что на свете! – Жиль пришел в ужас от одной только мысли о том, чтобы расстаться со своим разваливающимся на глазах сокровищем. – Какую бы сумму вы ни предложили, господин любопытствующий, ни я, ни мой отец никогда не согласимся на эту сделку.