100 великих катастроф (с илл.)
Шрифт:
Более крепкими оказались нервы у греческого капитана с грузового парохода «Катарина». Он не стал обращать внимание на видневшиеся из воды перископы и потому сумел спасти людей с нескольких шлюпок.
Настоящими спасателями показали себя и ирландские рыбаки. А капитана Тернэра спас один из матросов с парохода «Блюбелла». Капитан находился на борту «Лузитании» до того момента, когда судно опрокинулось на борт. После этого он тоже оказался в воде, но так как был хорошим пловцом, то продержался на плаву около трех часов. Матрос с «Блюбеллы», отличавшийся необычайно острым зрением, заметил слабый блеск капитанских нашивок на рукаве кителя и подобрал Уильяма Тернэра.
Известие о трагической гибели «Лузитании» в разных странах мира вызвало различную реакцию. Вся Канада, например, была потрясена новостями о погибшем лайнере. На его борту находились ее сыны и дочери, которые отправились в путь, чтобы влиться в воюющую армию.
А в Америке, когда известие о том, что «Лузитания» торпедирована у берегов Ирландии германской сумбариной, пришло в Нью-Йорк, Фондовая биржа работала последние минуты перед закрытием. Однако этого времени хватило, чтобы многие акции молниеносно упали.
Всех спасенных доставляли в ирландский порт Куинстаун, где на притихшем причале стоял консул Фрост. Потрясенный всем увиденным, он впоследствии докладывал: «Этой ночью при свете газовых фонарей мы увидели жуткую череду спасательных судов, выгружающих живых и мертвых. Судно за судном появлялись из темноты, и временами можно было различить два или три из них, ожидающих своей очереди в облачной ночи, чтобы выгрузить покрытых синяками, содрогающихся женщин, искалеченных и полуодетых мужчин, маленьких детей с широко открытыми глазами… Женщины хватали нас за рукава и умоляли сказать им хоть что-нибудь об их мужьях.
А мужчины, с усилием подавляя свои чувства, непрестанно передвигались от одной группы к другой в поисках потерянных дочерей, сестер, жен или новобрачных.
Среди бочонков с краской и свернутых тросов на затемненных причалах стали вырастать штабеля трупов, сложенных, как дрова…»
Таким оказалось прибытие «Лузитании». Спасенных было в полтора раза меньше, чем погибших. После гибели «Титаника» это была самая крупная катастрофа на море, которая за восемнадцать минут унесла жизни 1198 человек.
Однако странные происходят иногда случаи. В 1927 году во время сильного шторма в Атлантике затонул лайнер «Келтик». Среди спасенных оказалась пожилая англичанка, миссис Муррей. Журналисты, писавшие об этой катастрофе, с удивлением узнали, что в 1915 году миссис Муррей была в числе пассажиров, спасенных с парохода «Лузитания». Еще больше изумились газетчики, когда узнали, что миссис Муррей была и в списке пассажиров, благополучно переживших гибель «Титаника». Хрупкая леди трижды попадала в самые крупные катастрофы XX века и вышла из них невредимой. И каждый раз в Атлантике!
«Монблан», взорвавший Галифакс
Рано утром пятого декабря 1917 года небольшое французское транспортное судно «Монблан», водоизмещением 3121 тонна, прибывшее из Нью-Йорка, стояло на рейде канадского порта Галифакс. На следующий день рано утром ему предстояло войти в бухту и ждать дальнейших указаний руководства порта. Ничего примечательного в транспортнике не было, ничем выдающимся он не отличался от сотен похожих судов, бороздивших в те военные годы воды Атлантики, кроме одного – своего секретного груза. На его палубе и в трюмах находилась мощнейшая взрывчатка: 2300 тонн пикриновой кислоты, 35 тонн бензола для броневиков и танков, 200 тонн тринитротолуола, 10 тонн порохового хлопка. Таким образом, «Монблан» представлял собой исполинскую гранату весом более трех тысяч тонн, но об этом знали только портовые власти и команда корабля. Моряков заранее предупредили, что на корабле запрещается курить и разводить какой бы то ни было огонь. У них даже были отобраны спички, зажигалки и прочие курительные принадлежности. Эта опасная горюче-взрывчатая смесь, предназначавшаяся для военных целей, должна была отправиться во французский порт Бордо. Груз там ждали, чтобы использовать его в сражениях против Германии.
В одиночку пересекать в то время Атлантику было слишком рискованно. В ее водах плавали немецкие военные суда, охотились за транспортами подводные лодки. И поэтому в Галифаксе формировались конвои. «Монблан» и должен был присоединиться к такому конвою судов, чтобы вместе с ними и с охраной из канонерских лодок пересечь Атлантику.
Взрыв в гавани Галифакса 5 декабря 1917 г.
Утро 6 декабря 1917 года, когда «Монблан» получил наконец разрешение войти в порт, обещало жителям Галифакса чудесную солнечную погоду. В этот ранний тихий час трудно было представить себе, что где-то в Европе гремела война, а совсем рядом, в Северной Атлантике, рыскают кайзеровские субмарины.
Среди многочисленных судов, стоявших на галифаксском рейде, стоял и норвежский грузовой пароход «Имо». Около десяти часов утра он снялся с якоря и через пролив Нарроуз направился в открытый океан. В это же время через этот же пролив с противоположной стороны – в Галифакс – отправлялся и «Монблан». Получив разрешение на вход в порт, капитан судна Ле Медек попросил местного лоцмана Фрэнсиса Маккея приступить к своим обязанностям. Войти в сузившийся фарватер было делом непростым: с одной его стороны располагались минные поля, а с другой тянулись сети, преграждавшие путь субмаринам противника. К тому же навстречу шли также тяжело груженные суда. Требовалось соблюдать предельную осторожность. Лоцман знал, какой груз находился на палубе и в трюмах «Монблана», он был достаточно опытен и уверенно вел судно по узкому фарватеру, придерживаясь разрешенной скорости в четыре узла.
В проливе было достаточно места, чтобы оба парохода могли благополучно разойтись, видимость была идеальной, других судов в фарватере не было. Международные правила для предупреждения столкновений судов (принятые еще в 1889 году) требуют, чтобы «в узких проходах всякое паровое судно держалось той стороны фарватера или главного прохода, которая находится с правой стороны судна». Три четверти мили – расстояние немалое. Всегда есть время подумать, сориентироваться, произвести необходимый маневр. Но получилось так, что оба капитана не проявили должной осторожности и не сбавили хода своих кораблей.
«Имо» и «Монблан» встретились перед поворотом пролива. Роковые последствия совершенной ошибки не заставили себя ждать. Нос «Имо», как топор сказочного великана, вонзился в правый бок «Монблана», и форштевень на три метра вглубь разворотил его борт. Из разбитых бочек бензол потек по палубе, а оттуда на твиндек, где была уложена пикриновая кислота. Машина «Имо» в это время уже почти целую минуту работала на задний ход, что погасило инерцию судна. Его нос со страшным скрежетом выскользнул из пробоины, и сноп искр, возникших при трении, поджег разлитый бензол. А потом пламя перекинулось на соседние бочки.