100 жемчужин европейской лирики

Коллектив авторов

(Переводчик – Шестаков Дмитрий Петрович, 1869–1937)

Кармен

Она худа. Глаза как сливы; В них уголь спрятала она; Зловещи кос её отливы; Дубил ей кожу сатана! Она дурна – вот суд соседский. К ней льнут мужчины тем сильней. Есть слух, что мессу пел Толедский Архиепископ перед ней, У ней над шеей смугло-белой Шиньон громадный чёрных кос; Она всё маленькое тело, Раздевшись, прячет в плащ волос. Она лицом бледна, но брови Чернеют и алеет рот: Окрашен цветом страстной крови, Цветок багряный, красный мёд! Нет! С мавританкою подобной Красавиц наших не сравнять! Сиянье глаз её способно Пресыщенность разжечь опять. В

ее прельстительности скрыта, Быть может, соль пучины той, Откуда, древле, Афродита Всплыла, прекрасной и нагой!

(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)

Женщина-поэма

«Поэт! пиши с меня поэму! — Она сказала. – Где твой стих? Пиши на заданную тему: Пиши о прелестях моих!» И вот – сперва ему явилась В сиянье царственном она, За ней струистая влачилась Одежды бархатной волна; И вдруг – по смелому капризу Покровы с плеч её скользят, И чрез батистовую ризу Овалов очерки сквозят. Долой батист! – И тот спустился, И у её лилейных ног Туманом дремлющим склубился И белым облаком прилёг. Где Апеллесы, Клеомены? Вот мрамор – плоть! Смотрите: вот — Из волн морских, из чистой пены Киприда новая встает! Но вместо брызг от влаги зыбкой — Здесь перл, её рождённый дном, Прильнул к атласу шеи гибкой Молочно-радужным зерном. Какие гимны и сонеты В строфах и рифмах наготы Здесь чудно сложены и спеты Волшебным хором красоты! Как дальность моря зыби синей Под дрожью месячных лучей, Безбрежность сих волнистых линий Неистощима для очей. Но миг – и новая поэма: С блестящим зеркалом в игре Она султаншею гарема Сидит на шёлковом ковре, — В стекло посмотрит – усмехнётся, Любуясь прелестью своей, Глядит – и зеркало смеётся И жадно смотрит в очи ей. Вот как грузинка прихотливо Свой наргиле курит она, И ножка кинута на диво, И ножка с ножкой скрещена. Вот – одалиска! Стан послушный Изогнут лёгкою дугой Назло стыдливости тщедушной И добродетели сухой. Прочь одалиски вид лукавый! Прочь гибкость блещущей змеи! Алмаз без грани, без оправы — Прекрасный образ без любви. И вот она в изнеможенье, Ее лелеют грёзы сна, Пред нею милое виденье… Уста разомкнуты, бледна, К объятьям призрака придвинув В восторге млеющую грудь, Главу за плечи опрокинув, Она лежит… нет сил дохнуть… Прозрачны вежды опустились, И, как под дымкой облаков — Под ними в вечность закатились Светила чёрные зрачков. Не саван ей для погребенья — Наряд готовьте кружевной! Она мертва от упоенья. На смерть похож восторг земной. К её могиле путь недальний: Ей гробом будет – ложе сна, Могилой – сень роскошной спальни, И пусть покоится она! И в ночь, когда ложатся тени И звёзды льют дрожащий свет, — Пускай пред нею на колени Падёт в безмолвии поэт!

(Переводчик – Бенедиктов Владимир Григорьевич, 1807–1873)

Доде Альфонс (1840–1897)

К Селимене

I

Я не люблю вас, нет! И говорю без шуток, Что я не из таких, которые подчас Лишь жалкие рабы хорошеньких малюток, И за нос провести меня трудненько, да-с! Ведь я вас не люблю… Почти что семь уж суток, И я не знаю, что тут удивляет вас.

II

Да, я вас не люблю; что проку, если ласки Даются чересчур кокетливой рукой! С подобным личиком, вам можно без опаски Менять поклонников. (к чему– вопрос иной). Вы, злая, всякому готовы строить глазки, Со всяким пошутить… Лишь только не со мной.

III

Да, я вас не люблю, и если б вы хотели… Но нет, моей любви пробил последний час. Что я вас предпочту и Женни, и Рашели, Что вы мне нравитесь, не скрою я от вас, Но

только для любви нет места в этом деле, Я это доказать могу вам хоть сейчас.

IV

Я мог бы вас любить, но только, не взыщите, Прочнее нить нужна для сердца моего… Признаюсь, одного вы мне не объясните: Я не люблю вас, так; скажите ж, отчего, Лишь только на меня свой взор вы устремите, Лишаюсь я тотчас покоя своего?

V

Да, я вас не люблю; на всем земном просторе Ничто не мило мне; я – мрамор, я – гранит. Шекспир про вас сказал: изменчива, как море, Но я моряк лихой, и лишь, когда звучит Ваш голос ласковый, сирена, мне на горе, То сердце у меня, как маятник стучит.

VI

Да, я вас не люблю; сказать по правде строгой, Я ненавижу вас и как чумы боюсь; Но растолкуйте же одно мне, ради Бога: Зачем рыдаю я, как только остаюсь Два дня не видя вас, зачем с такой тревогой Тогда я слышать вас и видеть вас стремлюсь?

(Переводчик – Чюмина Ольга Николаевна, 1859–1909)

Ленау Николаус (1802–1850)

Твой образ

Заката луч золотит горы… И мнится мне, что светят в нем Твои таинственные взоры С их грустно блещущим огнем. Зажглись на небе звезды ночи, Сияя тайною святой. Твои задумчивые очи Блеснули в них передо мной. Лесной ручей заколыхался Под бледным отблеском луны… И образ твой мне показался На склоне трепетном волны. Завыла злобно непогода, И солнце прогнано грозой; Но светлый лик твой с небосвода Мне светит, добрый гений мой… Средь молний гордо ты сияешь: Они не могут сжечь тебя. Так ты, далекая, не знаешь, Как я измучился, любя… Пугливо серна с гор сбежала, И нет нигде ее следа… Так из души моей усталой Сбежала радость навсегда. Зияет бездна темной пастью, И солнце с высоты своей Ни в светлый день, ни в день ненастья Не шлет туда своих лучей. Но мне глаза твои сияют. Средь мглы бездонной глубины К себе манят и призывают, Привета грустного полны.

(Переводчик – Берман Василий Лазаревич, 1863–1896)

Вот тропинкой потаенной…

Вот тропинкой потаенной К тростниковым берегам Пробираюсь я, смущенный, Вновь отдавшийся мечтам. В час, когда тростник трепещет, И сливает тени даль, Кто-то плачет, что-то плещет Про печаль, мою печаль. Словно лилий шепот слышен, Словно ты слова твердишь… Вечер гаснет, тих и пышен, Шепчет, шепчется камыш.

(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)

В ясном небе без движенья…

В ясном небе без движенья Месяц бодрствует в тиши, И во влаге отраженье Обступили камыши. По холмам бредут олени, Смотрят пристально во мрак, Вызывая мир видений, Дико птицы прокричат. Сердцу сладостно молчанье, И растут безмолвно в нем О тебе воспоминанья, Как молитва перед сном.

(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)

Мицкевич Адам (1798–1855)

С добрым утром! Разбудить ли?

С добрым утром! Разбудить ли? Вижу чудную картину. Ах, её душа на небо унеслась наполовину, А другая половина блещет в девственных чертах, Словно солнца полушарье в серебристых облаках. С добрым утром!.. Вот вздохнула… Солнца луч в окно прокрался. Жмуришь глазки ты от света… Я тобой залюбовался, Льнут к устам шалуньи мухи, налетая на тебя… С добрым утром! В небе солнце, а с тобою вместе я! С добрым утром! Но я вижу, ты, мой друг, ещё не встала, На пушистом ложе нежась. Потому спрошу сначала: «Как, скажи, твоё здоровье?» За тобою я слежу. С добрым утром! Разве руку не могу поцеловать я? Ты желаешь, чтоб ушёл я? Ухожу. Возьми, вот, платье, Встань скорей, и «с добрым утром!» я тогда тебе скажу.