100 знаменитых харьковчан
Шрифт:
Стеклов зарекомендовал себя в Харьковском университете как один из самых принципиальных преподавателей и самых энергичных участников разнообразных проектов. Математик постоянно и неустанно боролся за права университетов, выступал против различных пунктов реакционного университетского устава 1884 года, на заседаниях университетского Совета в протоколах постоянно появлялось особое мнение профессора Стеклова. Он неоднократно стыдил своих коллег за трусость и «страусиное поведение» (причем среди них были и некоторые герои статей данной книги). Владимир Андреевич был среди тех профессоров-судей, которые подписали протест против действий ректора, исключившего без ведома суда ряд студентов. В Технологическом же институте Стеклов принял участие в протесте преподавателей против действий ректора Шиллера, в связи с чем вынужден был уйти из института [92] . При этом харьковский математик был постоянным членом разнообразных, в том числе
92
О «шиллеровском инциденте» см. статью о Г. Проскуре.
Революционные события 1905 года коснулись Харькова самым непосредственным образом, и Стеклов опять был в гуще событий. Особенно яркую роль он сыграл в начале октября 1905 года, когда студенты забаррикадировали Университетскую улицу, а власти были в шаге от того, чтобы применить оружие. Владимир Андреевич с несколькими профессорами пробрался в здание по лестнице, приставленной к окну, переговорил с главарями акции. Потом бросился к губернатору, к городскому голове, опять к губернатору. Стеклов убедил его, а потом и нового военного коменданта в необходимости мирно решить вопрос. Об этом же он договорился с «революционерами». По взаимной договоренности студенты покинули баррикады, сложили оружие, прошествовали под охраной войск и рабочей милиции на Скобелевскую площадь [93] , где устроили митинг, после чего разошлись по домам. Заслуги Владимира Андреевича были настолько очевидны, что без его ведома он был избран в Комитет общественной безопасности при городской думе. Впрочем, их «болтовня» ученого интересовала мало.
93
Ныне площадь Руднева.
После манифеста 17 октября Владимир Андреевич в отличие от многих своих «прогрессивных» и восторженных коллег не занялся политикой, не вошел в ряды кадетской партии. Кадетов он вообще презирал, зачастую справедливо обвинял в «быстром перекрашивании», любви к «говорильне» и «напыщенности», называл их «слюнявыми книжниками» и пройдохами. Это чувство только усиливалось в нем по мере развития событий от 1905 до октября 1917 года. Стеклова интересовала наука, ее нормальное существование, непрерывность учебного процесса, исключительная академичность, аполитичность университета — за это он и боролся.
В 1903 году Владимир Андреевич стал членом-корреспондентом Петербургской академии наук, а в 1912 году — ординарным (действительным) ее членом. В 1906 году Стеклов был избран ординарным профессором Петербургского университета вместо оставившего кафедру выдающегося математика А. Маркова. Переехав в столицу из Харькова, Владимир Андреевич читал лекции по теории дифференциальных уравнений. Гражданская позиция, принципиальность в научных вопросах и педагогические таланты Стеклова привлекли на физико-математический факультет университета многих талантливых студентов. Среди наиболее способных своих учеников этого периода Владимир Андреевич называл известных математиков Фридмана, Смирнова, Тамаркина.
Февральскую революцию Владимир Андреевич принял с чувством глубокого удовлетворения, одобряя падение ненавистного царского режима. Вскоре он стал резко критиковать кадетское, а затем и левое коалиционное правительство. Керенского Стеклов считал шутом, Корнилова бездарью. Большевистские лозунги тоже не были близки математику, но к ним он относился лояльнее, чем многие его коллеги. Говорил: «Они пошли в народ с извечными лозунгами Стеньки Разина, но они хотя бы умеют действовать и знают как». После Октябрьской революции Владимир Андреевич с головой окунулся в работу по спасению фундаментальной науки и, в первую очередь, — Академии наук. Он убедил Петербургский университет в необходимости продолжать работать, ни в коем случае не протестовать по примеру московских коллег. Действия большевиков он чаще оправдывал исторической необходимостью, а ответственность за разруху во многом возлагал на тех, кто бастует и противится, сам, таким образом, толкая новую власть к террору. Такую же деятельность Стеклов вел и в Академии наук, в результате заработав себе немало врагов, которые обвиняли Стеклова в том, что его деятельность разрушительна, что он противится всем правильным начинаниям. Эти «правильные начинания», по мнению Владимира Стеклова, были оторванными от жизни мечтами, маниловскими утопиями, заранее неприемлемыми для властей проектами, и Стеклов беспощадно громил их на собраниях.
Научная и организаторская деятельность академика разворачивалась на фоне трагических событий в стране и в его личной жизни. В Петрограде был голод и холод, крупные ученые часами простаивали в очередях за скудной пайкой хлеба, мыла и спичек, их жены возились на выделенных горожанам небольших огородах. Заболела Ольга Николаевна — налицо были признаки истощения, какой-то инфекции и чуть ли не цинги. Стеклов попытался вывезти жену в Кисловодск к ее родным. Санитарный поезд шел туда несколько недель, часами простаивая на запасных путях. Пришлось пересаживаться в другой поезд с разбитыми окнами. В Кисловодске обнаружилось, что у жены Стеклова крупозное воспаление легких, и через четыре дня после приезда она умерла. Это произошло 11 сентября 1920 года.
Несмотря на нелюбовь многих академиков, Владимир Андреевич в 1919 году был практически единогласно избран вице-президентом АН. В его руках сосредоточилась значительная часть всех вопросов, в том числе хозяйственных, новой организации. На этом посту Стеклов пробыл до конца жизни. Он добился от советской власти уважения к Академии, объяснял виднейшим руководителям — Рыкову, Красину, Каменеву, Дзержинскому необходимость поддержания с помощью Академии престижа молодого государства. Академикам были увеличены пайки, Академия вышла из-под контроля Наркомпроса, заработали академические институты, были закуплены иностранные приборы. Стеклов лично занимался восстановлением сети сейсмических станций, разведкой Курской магнитной аномалии, делами печатных изданий Академии, загранкомандировками, квартирами и т. д. и т. п. Ему же принадлежит инициатива организации при Академии нового Физико-математического института. В 1926 году институту было присвоено имя Стеклова. В 1934 году институт этот разделился, и Математический институт АН СССР сохранил имя В. А. Стеклова.
Рассказ о большом ученом не может быть полным без описания его научной деятельности. Конечно, описывать ее не так и просто. Многие читатели, вероятно, все равно не поймут, о чем идет речь. (Говорят, все, что сейчас мы проходим по математике в школе, было известно ученым еще в XVIII веке). Но без этого нельзя.
Итак, основные направления научного творчества Стеклова — приложения математических методов к вопросам естествознания. Вообще, он всегда критиковал ученых, чьи исследования не могут быть применены на практике. Большая часть работ Владимира Андреевича относится к математической физике, он, как было сказано, является одним из основателей этой науки в нашей стране. Стеклов получил ряд существенных результатов, касающихся основных задач теории потенциала. Многие работы математика посвящены вопросам разложения функций в ряды по заранее заданным ортогональным системам функций (обычно к таким системам приводят краевые задачи математической физики). В основе этих исследований лежит введенное Стекловым понятие замкнутости системы ортогональных функций. Стеклов вплотную подошел к понятию гильбертова пространства. Владимир Андреевич ввел особый метод сглаживания функций, который затем получил большое развитие. Кроме того, Стеклов — автор ряда работ по математическому анализу, в частности по теории квадратурных формул, а также по теории упругости и гидромеханике. Известен он и как историк математики, философ и писатель. Ему принадлежат книги научно-биографического характера о Ломоносове и Галилее, очерки и статьи о жизни и деятельности Чебышева, Лобачевского, Остроградского, Ляпунова, Маркова, Пуанкаре, работа по философии «Математика и ее значение для человечества» (1923), а также книга «В Америку и обратно. Впечатления» (1925).
Вице-президент Академии наук придерживался строгого распорядка дня. С 10 утра до 17 или 18.00 занимался административно-хозяйственной деятельности в Академии. Затем обедал и около 19.00 ложился спать. Спал до 21.30 или 22.00, пил чай и садился за научную работу. Работа эта продолжалась до 5 часов утра, после чего академик ложился спать. «Вот уже 40 лет, — писал Стеклов в начале 1920-х годов, — веду я такой образ жизни и нахожу его донельзя целесообразным и полезным для дела… Слава создателю, дожил до 60 лет… Пусть такой образ жизни и сокращает мою жизнь лет хоть на пять. Велика беда, я зато за этот сокращенный срок сделаю больше, чем при другом режиме… Если бы мне предложили на выбор прожить 100 лет и сделать половину того, что я сделал и могу сделать, или 10 лет с условием, что я в это время выполню все, на что способен, я немедля принял бы второе предложение».
В сентябре 1925 года отмечался 200-летний юбилей Академии наук в Москве и Ленинграде, одним из главных организаторов которого был Стеклов. Во время экскурсии с иностранными учеными по Московскому Кремлю Стеклов промок под дождем, но простуду перенес на ногах, причем вскоре отправился за границу. После возвращения в Россию он в феврале 1926 года побывал в Казани на праздновании 100-летия неевклидовой геометрии Лобачевского, обратно ехал в холодном вагоне и снова простудился. Состояние здоровья становилось все хуже, но он продолжал заниматься делами Академии наук. Только в середине мая Стеклов согласился поехать в санаторий в Гаспре (Крым). Воспаление легких отягчилось сердечной недостаточностью, от которой 30 мая 1926 года Владимир Андреевич скончался.