1000 Первая дочь
Шрифт:
— Видишь, что ты творишь со мной, Майлин! — сказал я, всматриваясь в ее искаженное гневом лицо. — Ты все равно будешь моей, даже если ради этого надо будет свернуть горы. Скажи, что ты хочешь, немедленно!
— Отпустите меня! — она всхлипнула, в уголках ее глаз, как капли росы на листве, задрожали слезинки. — Мне ничего от вас не нужно. А если вы возьмете меня силой, то чем вы лучше солдат, насилующих завоеванных женщин?!
— Так ты этого ждешь, Майлин? Чтобы я набросился на тебя подобно
— Нет! — она в ужасе отпрянула. — Пожалуйста, не делайте этого.
Она выглядела такой беззащитной, такой манящей, что я уступил ее очарованию. Склонился над ней, прикоснулся губами к губам. Она вздохнула, будто задыхаясь, и в это время мой язык прорвался в ее заманчивый ротик, лаская и изучая. Руки Майлин легли мне на плечи. Из ее горла вырвался не то стон протеста, не то возбуждения. Я бы поставил на второе. Она была такой мягкой и податливой в моих руках.
Нет, она вовсе не фригидна, как я подумал изначально. И это ее упрямство - чистой воды баловство. Она отвечала на мои ласки. Отвечала с таким пылом, что я не мог остановиться.
Но вот что то изменилось. Она на секунду застыла, а в следующую ее острые зубки оставили отметину на моей губе. Чертовка укусила меня, будто не она только что отвечала на поцелуй и явно ожидала большего.
Майлин
Да как он может так спокойно, обыденно обсуждать мое будущее? Может быть, для него привычно менять женщин как перчатки, но не для меня. Я не хотела становиться игрушкой в его руках. И пусть подаренный им поцелуй доставил мне необычайное удовольствие, я нашла силы совладать с этим.
Пусть я лучше умру девственницей, чем отдамся по первому требованию этого воина.
А что будет, когда он увидит клеймо? Я не могла пережить такой позор. Даже представила, как Алексис отправляет меня на невольничий рынок. Для этого мужчины все имело стоимость, даже человеческая жизнь. Чего уж говорить о девственности какой-то там служанки.
— Ты укусила меня! — воскликнул он несколько удивленно.
Стер пальцами капельку крови, поднес к глазам, рассматривая.
— Простите, я не хотела, — произнесла испуганно. — Но вы не оставили мне выбора.
Я практически вжалась в стену, мечтая, как призрак, пройти сквозь нее и оказаться на другой стороне. И бежать — так далеко, как это только возможно. Слишком настойчив этот воин и слишком притягателен.
— Ты ответишь мне за эту кровь, — пригрозил он так спокойно, будто всего лишь вел светскую беседы. Но глаза его сверкнули так, что мне захотелось зажмуриться. — Кровь за кровь, девочка. Я все равно возьму тебя, это только вопрос времени. Твоя девственность достанется мне, вот увидишь.
Я отчаянно замотала головой, глядя в его непроницаемое лицо. Он разозлился: еще бы, наверное, его еще никогда не кусали — по крайней мере, так сильно и неожиданно. И кто это сделал? Обычная служанка. Хотя…
Неужели тетка Магра рассказала обо мне все? Если так, то мне действительно лучше скрыться. Сбежать от привычного мира и скрыться в пустыне. Добывать себе пропитание тяжким трудом. Что угодно, но не играть роль постельной игрушки Алексиса.
— Магра! — рявкнул Алексис, выглянув за дверь.
От его грозного голоса содрогнулись стены. А спустя минуту, дрожа, как мясной студень, в комнату осторожно заглянула моя тетка:
— Вы звали меня, господин?
— Заберите эту девушку! — приказал Алексис, указав на меня взмахом руки. — Дайте ей самую сложную работу. И вот еще что… верните ей ее прежний облик. Горбуньей она не выглядит так… соблазнительно. И глаз с нее не спускайте!
Неужели он решил, что я испугаюсь работы? Да я всегда выполняла в гостинице самые разные домашние дела, меня этим не напугаешь. Да и наряд горбуньи мне привычен.
Но то, что он велел Магре следить за мной — это уже слишком!
— Тетя! — вскипела я. — Скажите же господину Алексису правду. Расскажите ему, что я действительно приемная дочь вашей погибшей сестры. И, между прочим, совладелица гостиницы. Со мной нельзя обращаться как с рабыней!
Я не собственность этого наглеца, и тем более не собственность тетки Магры. Но на что я надеялась, призывая ее к ответу? На ее совесть? Вряд ли у тетки имелось подобное чувство, даже упоминания о Лагре не проняли ее.
— Она бредит, господин, — призналась Магра, побледнев. — Моя сестра Лагра купила ее на невольничьем рынке. У Майлин даже документов нет. Есть только вздорный нрав, но я сумею с этим справиться.
Сказав это, она схватила меня за руку своими лапищами и потащила прочь из комнаты.
— Как вы можете?! — кричала я и вырывалась. Но руки тетки сжались, подобно оковам, наверняка оставляя след на моей коже. — Я не рабыня, и вы знаете это!
Она утащила меня в одну из комнат — самую дальнюю, ту, в которой не было ни одного окна:
— Ты будешь сидеть тут, пока не образумишься! Без еды и воды! Как тебе вообще пришло в голову говорить такие глупости перед господином Алексисом?
— Но я сказала ему правду!
— Правда в том, дорогая моя… — тетка нехорошо прищурилась и перешла на зловещий шепот, — что ты ничего собой не представляешь. Ты никто! Господин Алексис оказал тебе высочайшую честь. А ты оскорбила его! Как теперь прикажешь договариваться с ним о плате за постой?
Я его оскорбила? Мне показалось, что тетка тронулась умом, иначе бы не стала говорить такие вещи.