10000 литров чистого ужаса
Шрифт:
— Действительно. Ужас.
— Самый ужас начался позже. Она требовала изгнать эти силы. И ее отец, хоть он и не верил во всю эту чушь, нашел экзорциста. Настоящего, с бумагой из Ватикана и все такое.
— Ну, и?
— Ну, и никто не знает, что там произошло. Несколько месяцев этот тип приходил каждый день, якобы совершал «одиннадцать обрядов по методике Папы Павла V», а потом сказал, мол, все кончено, он изгнал беса по имени Самаэль и девочка исцелена.
— Так это же хорошо?
— Да… Но она после этого оказалась беременной.
— Святой отец?
— Угу. Он,
— И… Она оставила ребенка?
— Хотела оставить, но он родился мертвым на седьмом месяце, что-то с сердцем. После этого она опять стала чудить. Чаще все было вроде бы нормально… Но это как море подо льдом, знаешь, сверху гладь, а под ней штормит. Иногда случались срывы, и она месяцами лежала в клиниках. С людьми она виделась все меньше, ей был нужен покой, вот она и поселилась в этом доме. Думаю, ей здесь было хорошо.
— А почему она больше здесь не живет?
— Не знаю. Она сильно сдала под старость, да и головой стала слаба.
Патрис обернулся, как будто услышал что-то. Дорога в этом месте поворачивала, и дом окончательно скрылся из виду. Ивана поежилась: ей вдруг показалось, будто они одни во всем мире. Это ощущение усиливалось оттого, что они теперь видели сверху изрядную часть леса, который под ночным небом был похож на странный черный мох. Озеро же, густочерное, смахивало на бездонную пропасть.
Ивана вдруг обратила внимание на одну неуместную деталь: что-то было в этой картине не так.
— Слушай, Патрис, ты ведь говорил, что в доме на том берегу озера никто не живет?
— Да, а что?
Ивана сощурилась. То, на что она смотрела, было далеко. Очень далеко. Но что может быть заметнее пучка фотонов в ночи?
— А то, что там в окне горит свет.
16. Джей-Си
Джей-Си никак не мог согреться. А между тем он был уверен, что согревается. Голова была еще мутная, но сознание вернулось, и пальцы на руках и ногах, которые он сначала совсем не чувствовал, теперь неприятно жгло. Очевидно, это значило, что температура его тела приближается к нормальным значениям. Вот уже минут пять невыносимо болела правая рука. Такой боли он никогда прежде не испытывал: больно было до тошноты. Удар ему достался и вправду сильный — кость наверняка сломана, не исключено, что повреждены связки, нервы и мышцы. Как ни странно, висок, по которому пришелся второй удар окаянного бродяги, болел меньше. Но Джей-Си не знал, хорошо ли это…
Он все еще не мог вспомнить, как ему удалось выбраться из озера, куда его бросил этот псих. Вероятно, ледяная вода более-менее привела его в чувство, и он ухитрился доползти до того места, где его нашел Марк… Но до него было метров пятьдесят, не меньше… Он нахмурил брови, но голова сразу ответила ноющей болью: пытаться думать не стоило.
Джей-Си приоткрыл один глаз. Он лежал на диване в гостиной. Там, где должен был спать Патрис. Он шевельнул головой и увидел Марка, который стоял к нему спиной, лицом к окну, в напряженной позе, словно чего-то ждал. Джей-Си
— Марк, а где все остальные?
Марк вздрогнул и обернулся. Вид у него был встревоженный.
— Джей-Си! Как ты? Как себя чувствуешь?
— Плохо. Где все?
Марк сокрушенно вздохнул.
— Где Кати — не знаю. Патрис с Иваной пошли звонить — в магазин, тот, что в двух километрах отсюда. У твоей машины аккумулятор сдох.
Новости падали одна за другой каплями кислоты. Боль в голове Джей-Си взорвалась, как бомба. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться.
— Я не понимаю. Где Кати? Как она могла… исчезнуть?
— Не знаю. Мы вообще не знаем, что произошло.
— Здесь ошивается какой-то бродяга. Больной на голову. Это он напал на меня и сбросил в озеро. Ах ты, черт! Значит, этот псих куда-то уволок Кати. Надо идти искать. Черт!
Марк повернулся к нему. Лицо у него было зверское.
— Я никуда не пойду, пока не приедет полиция. Искать — это их работа. Мало ли, вдруг тот тип, что на вас напал, вооружен… Откуда я знаю… Мало ли, кто это может быть… Безопаснее для всех нас остаться здесь и ждать… Я отсюда ни шагу не сделаю.
— Ну, ты и смельчак! — превозмогая боль, усмехнулся Джей-Си.
— Отвянь. Тебя стукнули по голове, да ты еще и под кайфом. Так что лучше заткнись.
Джей-Си медленно сел. Когда он принял вертикальное положение, его едва не вывернуло наизнанку — так стало скверно. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул прохладный воздух. Боль, разлившаяся было по всему телу, мало-помалу локализовалась в правой руке и голове и стала терпимой.
— Где моя одежда?
Марк посмотрел на него так, словно видел воочию операцию на открытом сердце.
— Тебе бы лучше полежать. Еще полчаса назад ты был скорее мертв, чем жив. Да ты сам и шнурки завязать не сможешь.
— Ты не врач.
— Ты тоже.
Джей-Си вздохнул. Спор отнимал слишком много сил. Он заметил в углу кучу тряпья. Марк поймал его взгляд.
— Твоя одежда мокрая.
Джей-Си встал. Голова немного кружилась, но ноги слушались. Он направился к лестнице и поднялся в спальню.
Войдя, он почувствовал себя так, будто вернулся домой после долгих лет отсутствия. Увидел валявшийся в углу вибратор, окурок косяка, смятые простыни, вдохнул запах Кати. У него сжалось сердце. Кати, конечно, дура, но ему была невыносима мысль, что она в опасности, что ей больно или страшно, что она совсем одна. Она терпеть не могла оставаться одна, он помнил, как она ему об этом говорила. Ей наверняка очень плохо сейчас…
Джей-Си сел на кровать, взял окурок косяка, прикурил. Глубоко затянулся, сказав себе, что действие травки поможет превозмочь боль. Выждав немного, он встал и полез в свой чемодан за чистой одеждой.
Вскоре он спустился в гостиную в чистых джинсах, кожаных кроссовках, пуловере из полартека и куртке из гортекса. Марк посмотрел на него как на законченного психа.
— Ну, и куда ты собрался?
— Попробую поискать Кати. А ты оставайся, если хочешь, так, наверно, даже лучше. Если ребята вернутся с полицией, скажешь, что я ушел к озеру.