10000 литров чистого ужаса
Шрифт:
— Слушай, я в этом ничего не понимаю…
— Все очень просто, для жавеля нужны хлор и натрий, а здесь нет и по идее быть не может осадочных пород, необходимых для образования солей натрия… Скорее, что-то занесено извне…
— Ты не мог бы поговорить о чем-нибудь другом? Это очень интересно, но лучше расскажи что-нибудь веселое, чем долдонить учебник химии для первого курса.
Патрис промолчал. Он был задет за живое. Ивана-то оказалась такой же, как Кати, — глупой и недалекой стервочкой. Где ей понять про запах хлора в озере? Что она вообще понимает? Ничегошеньки.
Ивана, видно что-то почувствовав,
— Извини. Я устала и замерзла. Уверена, что ты тоже. Обещаю тебе, как только это кончится, ты мне еще раз спокойно все объяснишь. Хорошо?
Патрис промычал что-то неопределенное, давая понять, что ему без разницы. Но это было не так, и ее последние слова обидели его еще сильней: она решила, что его надо выслушать, чтобы доставить ему удовольствие!Да разве в этом дело? Его надо выслушать, потому что это наверняка важно!
Переваривая свою обиду, Патрис даже не сразу сообразил, что они уже подошли к дому. Ивана остановилась перед дверью. Все ставни были закрыты. Изнутри не доносилось ни звука, прогнившее деревянное крыльцо заросло сорной травой.
— Вид самый что ни на есть нежилой, — буркнул Патрис.
Ивана подняла глаза и посмотрела на окно второго этажа, откуда пробивался свет.
— Нежилой. Но там кто-то есть. Я уверена…
— И ты собираешься постучать в дверь и попросить помощи?
— Именно, — кивнула Ивана.
И постучала.
21. Джей-Си
У Джей-Си ужасно болела голова, а правый бок словно залили расплавленным металлом.
Но Джей-Си был зол.
Зол по-черному.
Ему хотелось отыскать старого хрыча, который его ударил, и хотелось ударить в ответ.
И пусть тот не рассчитывает на его снисхождение. Он с него шкуру спустит!
А еще Джей-Си хотел найти Кати.
Фонарик, который он отыскал в кухне, оказался дерьмовым и еле-еле цедил чахлый свет на стволы деревьев, но этого было достаточно, чтобы не расквасить в темноте нос и попытаться отыскать дорогу к озеру, где — он был уверен — частенько прогуливался этот псих. Видно, это был нелюдим-отшельник, каких только и встретишь в Богом забытой глуши. Люди такого сорта, порвавшие все связи с обществом, ненавидят цивилизацию и живут на полном самообеспечении. Этот тип, наверно, построил себе хижину в лесу, ловит рыбу и жрет ягоды. Джей-Си однажды видел по телевизору репортаж: парня нашли мертвым в лесной чаще. Судя по одежде и по кипе старых газет, он жил там один лет тридцать, не меньше. Вот и тот, который на него набросился, однозначно такой же, сбрендивший от одиночества.
«Ну и тем хуже для него, теперь он свое получит, нехрен было нарываться», — подумал Джей-Си, остановившись, чтобы перевести дух. Он долго пробыл без сознания, да и удар получил неслабый, ничего удивительного, что запыхался. Жаль, не захватил с собой косяк… затяжка-другая сейчас бы не помешала. Перед глазами все плыло, и он прислонился к дереву, пережидая головокружение.
— Месье, вам нехорошо? — вдруг спросил совсем рядом женский голос.
Это было так внезапно, что он вскрикнул от неожиданности и отскочил в сторону, направив чахлый луч фонарика туда, откуда раздался голос. Там стояла женщина в рабочей одежде с большим фонарем в руке, светя куда-то вниз, — в ярком
— Кто вы? Что вы здесь делаете?
Воображение Джей-Си уже прокручивало сценарий о целой семейке чокнутых, живущих в этом лесу и зверски убивающих случайных прохожих.
— Извините, но я собиралась задать вам тот же вопрос.
Женщина выглядела лет на пятьдесят — шестьдесят. Она была небольшого роста, щуплая; только толстая стеганая куртка придавала ей мало-мальский объем. На вид ничего общего с тем здоровенным бродягой. Джей-Си успокоился.
— Послушайте… Я… Я из шале здесь неподалеку… На нас напали, и моя подруга исчезла.
— Напали? Здесь? Это невероятно. Это… ужасно! Ладно, вот что, я живу тут рядом, пойдемте ко мне, позвоним в полицию.
У Джей-Си вдруг шевельнулось подозрение.
— А я думал, что здесь нет больше никаких домов.
— Вы, наверно, плохо знаете эти места. Идите за мной, здесь недалеко, и погасите ваш фонарик, от него все равно никакого толку. Мой совсем новенький.
По дороге старая дама сказала, что ее зовут Тина. Она одинока. Здесь не живет постоянно, наезжает время от времени — «сама, как большая девочка, на машинке», — когда ей хочется побыть несколько дней в тишине и покое, вдали от города. Джей-Си слушал вполуха, ему не терпелось добраться, позвонить и наконец отдохнуть немного. Ему даже удалось улыбнуться при мысли, что эта Тина, типичная старая холостячка, наверняка прячет дома бутылочку виски и, надо надеяться, предложит ему глоток.
Вскоре они увидели дом, о котором говорила Тина.
— Это ваш дом? — немного удивился Джей-Си.
— Да, не дворец, конечно, но все, что нужно, здесь есть. Заходите.
«Не дворец» — это было мягко сказано. Домишко выглядел еще более убогим, чем шале Патриса. Немногим лучше охотничьей хижины, и трех комнат наверняка нет. Тина повернула ключ в допотопном замке и открыла дверь. Щелкнув выключателем, она кивнула Джей-Си, приглашая войти. Внутри пахло затхлостью и мокрым бельем, надежды на бутылочку виски мигом растаяли.
— Хозяйка из меня неважная, — сказала Тина с сокрушенным видом.
Джей-Си досадливо пожал плечами, давая понять, что плевать на это хотел.
— А телефон-то у вас есть? — спросил он, форсируя события.
Тина встрепенулась и направилась к какому-то деревянному шкафчику.
— О, да-да, конечно… Присаживайтесь, хотите чего-нибудь выпить?
— Нет… Да, просто воды, — ответил Джей-Си.
В горле у него пересохло и саднило.
Тина метнулась к раковине и стала рыться в буфете. Джей-Си огляделся. Что-то ему не нравилось. Убогая обстановка, сумрак, грязь и вонь… Нет, дело было не в этом, но его мозг, заторможенный долгим беспамятством и косяком, никак не мог донести информацию.
— Держите.
Тина протянула ему стакан воды, и он выпил залпом. Она тем временем сняла трубку старенького черного бакелитового телефона, который стоял на перевернутом ящике, видимо, заменявшем ей стол, и выругалась:
— Тьфу ты! Опять.
— Что?
Джей-Си начинали изрядно раздражать дурацкие манеры старой дамы.
— Не работает. Линия здесь, знаете ли, ненадежная, то есть связь, то нет. Может, восстановится через десять минут, а может… через два часа, черт ее знает. Хотите чего-нибудь поесть?