111 симфоний
Шрифт:
Музыка этого раздела отличается четкой фактурой — аккордовой или имитационно-подголосочной, ясным ощущением тональности. Полностью исчезает хаотичность предшествующих, чисто оркестровых разделов. Теперь оркестр просто аккомпанирует пению. Заканчивается симфония торжественно, утверждающе.
Симфония № 3
Симфония № 3, ми-бемоль мажор, ор. 20, Первомайская (1929)
Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, 4 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, туба, литавры, треугольник, малый барабан, тарелки, большой барабан, струнные; в заключительном разделе смешанный хор.
Весной 1929 года Шостакович работал над музыкой к кинофильму «Новый Вавилон», которую он сдал на киностудию в марте. Проделанная работа увлекла
В собственной аннотации Шостакович сообщал: «„Первомайская симфония“ сочинялась летом 1929 года. Симфония является частью цикла симфонических произведений, посвященных революционному Красному календарю. Первой частью задуманного цикла является симфоническое посвящение „Октябрю“, второй частью является „Первомайская симфония“. Как „Октябрю“, так и „Первомайская симфония“ не являются произведениями чисто программного типа. Автор хотел передать общий характер этих праздников. Если посвящение „Октябрю“ отображало революционную борьбу, то „Первомайская симфония“ отображает наше мирное строительство. Это, однако, не означает, что в „Первомайской симфонии“ музыка сплошь апофеозного, праздничного характера. Мирное строительство — это напряженнейшая борьба, с такими же боями и победами, как и гражданская война. Такими соображениями руководствовался автор при сочинении „Первомайской симфонии“. Симфония написана в одной части. Начинается со светлого, героического напева на кларнете, переходящего в энергично развивающуюся главную партию.
После большого нарастания, вливающегося в марш, начинается средняя часть симфонии — лирический эпизод. За лирическим эпизодом без перерыва следует скерцо, переходящее опять в марш, только более оживленный, нежели в начале. Заканчивается эпизод грандиозным речитативом всего оркестра в унисон. После речитатива начинается финал, состоящий из вступления (речитатив тромбонов) и заключительного хора на стихи С. Кирсанова».
Премьера симфонии состоялась 6 ноября 1931 года в Ленинграде под управлением А. Гаука. Музыка была образно-конкретной, вызывала непосредственные зрительные ассоциации. Современники видели в ней как «образ весеннего пробуждения природы сплетается с образами революционных маевок… Здесь есть и инструментальный ландшафт, открывающий симфонию, и летучий митинг с ораторскими приподнятыми интонациями. Симфоническое движение приобретает героический характер борьбы…» (Д. Острецов). Отмечали, что «Первомайская симфония» — это «едва ли не единичная попытка рождения симфонизма из динамики революционного ораторства, ораторской атмосферы, ораторских интонаций» (Б. Асафьев). По-видимому, существенную роль сыграло то, что эта симфония, в отличие от Второй, создавалась после написания киномузыки, после создания оперы «Нос», также во многом «кинематографичной» по приемам. Отсюда и зрелищность, «зримость» образов.
Симфония открывается безмятежно-светлым вступлением. Дуэт кларнетов пронизан ясными, сходными с песенными, мелодическими оборотами. Призывный сигнал трубы, радостно звучащий, приводит к быстрому эпизоду, имеющему функцию сонатного аллегро. Начинается веселая суета, праздничное кипение, в котором различимы призывные, декламационные, распевные эпизоды. Начинается фугато, почти баховское по точности имитационной техники и выпуклости темы. Оно приводит к кульминации, которая срывается внезапно. Вступает маршевый эпизод, с дробью барабана, пением валторн и трубы — как будто пионерские отряды выходят на маевку. В следующем эпизоде марш исполняется одними деревянными духовыми инструментами, а затем наплывает лирический фрагмент, в который, словно отдаленные отзвуки, вклиниваются то звуки духового оркестра, то обрывки плясок, то вальс… Это своего рода скерцо и медленная часть внутри одночастной симфонии. Дальнейшее музыкальное развитие, активное, разнообразное, приводит к эпизоду митинга, где в оркестре слышатся громкие речитативы, «обращения» к народу (соло тубы, мелодия тромбонов, призывы труб), после чего начинается хоровое заключение на стихи С. Кирсанова:
В первое Первое мая Брошен в былое блеск. Искру в огонь раздувая, Пламя покрывало леса. Ухом поникших елок Вслушивались леса В юных еще маевок Шорохи, голоса…Симфония № 4
Симфония № 4, до минор, ор. 43 (1935–1936)
Состав оркестра: 4 флейты, 2 флейты-пикколо, 4 гобоя, английский рожок, 4 кларнета, кларнет-пикколо, бас-кларнет, 3 фагота, контрафагот, 4 трубы, 8 валторн, 3 тромбона, туба, 6 литавр, треугольник, кастаньеты, деревянный брусок, малый барабан, тарелки, большой барабан, тамтам, ксилофон, колокола, челеста, 2 арфы, струнные.
Четвертая симфония знаменует собой качественно новый этап в творчестве Шостаковича-симфониста. Композитор начал писать ее 13 сентября 1935 года, окончание ее датировано 20 мая 1936 года. Между этими двумя датами произошло немало серьезных событий. Шостакович уже приобрел мировую славу. Этому способствовали не только многочисленные исполнения Первой симфонии за рубежом, создание оперы «Нос» по Гоголю, но и постановка на сценах обеих столиц оперы «Леди Макбет Мценского уезда», которую критика справедливо причислила к лучшим творениям этого жанра.
28 января 1936 года центральный орган правящей коммунистической партии газета «Правда» напечатала редакционную статью «Сумбур вместо музыки», в которой опера, не понравившаяся Сталину и его приспешникам, подверглась не просто уничтожающей критике, а грубому, непристойному шельмованию. Через несколько дней, 6 февраля, там же была опубликована статья «Балетная фальшь» — о балете Шостаковича «Светлый ручей». И началась оголтелая травля художника.
В Москве и Ленинграде проводились собрания, на которых музыканты выступали с критикой композитора, били себя в грудь и раскаивались в ошибках, если раньше его хвалили. Шостакович остался практически в одиночестве. Только жена и верный друг Соллертинский поддерживали его. Впрочем, Соллертинскому было не легче: его, видного музыкального деятеля, блестящего эрудита, пропагандировавшего лучшие произведения современности, называли злым гением Шостаковича. В страшной обстановке времени, когда от эстетических до политических обвинений был всего один шаг, когда ни один человек в стране не мог быть застрахован от ночного визита «черного ворона» (так народ называл мрачные закрытые фургоны, в которых увозили арестованных), положение Шостаковича было очень серьезным. Многие просто боялись с ним здороваться, переходили на другую сторону улицы, если видели его идущим навстречу. Не удивительно, что произведение оказалось овеянным трагическим дыханием тех дней.
Важно и другое. Еще до всех этих событий, после внешне-театральных одночастных композиций Второй и Третьей, обогащенный опытом написания своей второй оперы, Шостакович решил обратиться к созданию философски значимого симфонического цикла. Огромную роль сыграло то, что Соллертинский, уже несколько лет бывший самым близким другом композитора, заразил его своей безграничной любовью к Малеру — уникальному художнику-гуманисту, создававшему, как он сам писал, «миры» в своих симфониях, а не просто воплощавшего ту или иную музыкальную концепцию. Соллертинский же еще в 1935 году, на конференции, посвященной симфонизму, призывал друга к созданию симфонии концепционной, к уходу от методов двух предшествующих опытов в этом жанре.
По свидетельству одного из младших коллег Шостаковича, композитора И. Финкельштейна, бывшего в ту пору ассистентом Шостаковича в консерватории, во время сочинения Четвертой на рояле композитора неизменно стояли ноты Седьмой симфонии Малера. Влияние великого австрийского симфониста сказалось и в грандиозности замысла, и в ранее небывалой у Шостаковича монументальности форм, и в обостренной экспрессии музыкального языка, во внезапных резких контрастах, в смешении «низких» и «высоких» жанров, в тесном переплетении лирики и гротеска, даже в использовании излюбленных малеровских интонаций.