12 лучших рассказов о Шерлоке Холмсе (по версии автора)
Шрифт:
– Ваши руки раскрыли мне этот секрет, – перебил Холмс. – Мускулы на правой руке развиты гораздо сильнее.
– А насчет табака и масонства?
– Не стану оскорблять ваш интеллект, рассказывая, как я узнал про табак. С масонством еще легче: вы, вопреки строгим правилам вашего ордена, носите символы циркуля и наугольника на булавке для галстука.
– Ах, конечно, я забыл об этом. Но как вы поняли, что я много пишу?
– На что еще может указывать ваша правая манжета? Она лоснится, в отличие от левой. Зато слева ваш рукав потерт в районе
– Ну, а Китай? Я ведь и вправду там был!
– Это подсказала рыбка, которую вы накололи на запястье. Трюк с окрашиванием чешуи в нежно-розовый цвет характерен для Китая.
Я, знаете ли, провел большое исследование татуировок и даже написал монографию… Впрочем, и без рисунка на теле можно было догадаться. Достаточно было увидеть китайскую монету на цепочке ваших часов,
– Ну и дела, – рассмеялся мистер Вилсон. – Когда вы объясняете, все кажется таким простым!
– В этом я допустил ошибку, – усмехнулся Холмс.
– Нет-нет, вы точно угадали.
– Да, но не зря же древние римляне говорили: все необъяснимое кажется величественным! Возможно, я ошибаюсь, так подробно объясняя свои наблюдения. Моя репутация потерпит кораблекрушение, если я буду так откровенен с клиентами, – мой друг снова улыбнулся, он явно пребывал в отличном настроении. – Вы нашли нужное объявление, мистер Вилсон?
– Вот оно, – ответил он, тыча толстым пальцем в помятый лист. – С этого все началось. Прочтите сами, сэр.
Я взял у него газету и прочитал следующее:
«К Союзу рыжих: по завещанию покойного Иезекии Хопкинса из Ливана, штат Пенсильвания, США, теперь открыта еще одна вакансия. Она дает члену Союза право на зарплату – четыре фунта в неделю исключительно за номинальные услуги. Приглашаются рыжеволосые мужчины, здоровые телом и духом, старше двадцати одного года. Вас ждут в понедельник, в одиннадцать часов, в конторе Союза, Папский двор, 7, Флит-стрит, Лондон. Спросить Дункана Росса».
– Что, черт возьми, это означает? – пробормотал я, после того, как дважды прочитал необычное объявление.
Холмс хихикал и ерзал в кресле, как обычно в приподнятом настроении.
– Согласитесь, мой друг, это немного в стороне от проторенных дорог, не так ли? – сказал он. – А теперь, мистер Вилсон, приступайте к делу и расскажите нам все о себе, своем доме и о том, как это объявление повлияло на ваше состояние за прошедшие… Проверьте, Ватсон, когда напечатали объявление?
– Так… Это «Монинг кроникл» от 27 апреля 1890 года. Выходит, два месяца назад.
– Очень хорошо. Теперь вы, мистер Вилсон.
– Так я же вам уже говорил, мистер Холмс, – Джэбез Вилсон нервным жестом вытер пот со лба. – У меня небольшой ломбард на площади Саксен-Кобург, недалеко от Сити. Крохотное дело, и в последние годы я с трудом свожу концы с концами. Раньше у меня было два помощника, но теперь я держу только одного. У меня и на этого олуха денег не хватает, но он готов трудиться за половину жалования, лишь бы научиться нашему делу.
– Как зовут этого услужливого юношу? – уточнил Шерлок Холмс.
– Винсент Сполдинг, и он не такой уж юный. Впрочем, его возраст определить трудно. Но более умелого помощника не найти, мистер Холмс. Уверен, что он мог бы найти работу получше и получать вдвое больше, чем я в состоянии ему дать. Но, в конце концов, если он доволен местом, а я доволен его сноровкой, зачем забивать Винсенту голову столь опасными идеями?
– Действительно, зачем? – кивнул Холмс. – Кажется, вам повезло с сотрудником. Расторопный, бескорыстный… Пожалуй, он даже интереснее, чем пресловутое объявление.
– О, у него тоже есть недостатки, – отмахнулся мистер Вилсон. – С недавних пор Винсент увлекся фотографией. Вечно щелкает своим аппаратом, а затем ныряет в подвал, как кролик в нору, чтобы проявить фотографии. Но в остальном он безупречный работник.
– Полагаю, он живет в вашем доме?
– Да, сэр. Он и четырнадцатилетняя девочка, которая готовит простые блюда и поддерживает чистоту – это все обитатели. Сам я вдовец, детей не нажил. Слава богу, есть крыша над головой и мелочь, чтобы платить по счетам. Я жил спокойно и тихо, но восемь недель назад Сполдинг заявился в контору с этой самой газетой в руке, и говорит:
«Какая жалость, мистер Вилсон, что я не родился рыжеволосым».
«Почему это?» – спрашиваю я.
«Почему? Да сами взгляните. В Союзе рыжих открыли новую вакансию. Она стоит немалого состояния для любого человека, который ее получит. Я так понимаю, что вакансий больше, чем претендентов, и попечители в полном недоумении, что делать с деньгами. Если бы мои волосы изменили цвет, Я бы со всех ног поспешил на Флит-стрит»
«С чего бы вдруг?» – спросил я. Видите ли, мистер Холмс, я стараюсь не выходить из дома без крайней необходимости. Мое дело не требует беготни по Лондону, а потому я мало что знаю о том, что происходит снаружи.
«Вы никогда не слышали о Союзе рыжих?» – спросил он, выпучив глаза.
«Никогда».
«Удивительно! Ведь вы имеете полное право на одну из вакансий!»
«А чего они стоят?» – спросил я.
«О, всего пару сотен в год, но работа небольшая, и она не должна сильно мешать другим занятиям».
Конечно, это заинтересовало меня, потому что дела мои шли из рук вон плохо, и такая куча денег спасла бы меня от разорения. Пара сотен фунтов, а?!
«Расскажи мне все об этом Союзе», – потребовал я.
«А чего тут рассказывать? Вы сами видите, – он протянул газету с объявлением, – что в Союзе открылась вакансия, и есть адрес, по которому вы должны подать заявку. Насколько мне известно, Союз этот был основан американским миллионером, который был большой чудак. Он оставил огромное состояние в руках попечителей с указанием тратить проценты на облегчение жизни всех желающих мужчин, с такими же волосами как у него. А он был огненно-рыжим».
«Но в мире полно рыжеволосых, – сказал я. – Наверняка на каждую вакансию претендуют миллионы мужчин».